Что хранит океан

ключений, нашел затонувшую "Ниагару". Судно лежало с большим креном на левый борт на глубине 133 метра. При осмотре через иллюминаторы наблюдательной камеры Джонстон увидел большую рваную пробоину - результат встречи с миной. Чтобы повниматель-нее изучить обстановку, он попросил опустить камеру на самое судно. Команда была выполнена, и через минуту-другую водолаз уже мог детально осмотреть разрушенную палубу "Ниагары". Но...

Видно, море, не на шутку раздосадованное несгибаемым характером этого мужественного человека, решило устроить ему еще одно испытание. Сказать, что оно было суровым, значило бы не сказать ни-чего. Впрочем, судите сами. Внезапно лопнул носовой швартов "Клей-мора", и ветер стал относить судно в сторону. Следом за ним потащи-лась и висящая на тросе наблюдательная камера. Ее поволокло вдоль корпуса прямо к зияющей пробоине. Еще несколько мгнове-ний - и камера зацепится за рваные края обшивки, туго натянется и порвется трос, а тогда Джонстону останется лишь от-считывать последние часы своей жизни. Но, должно быть, родился он все же в рубашке: камера двигалась все быстрее и потому благопо-лучно миновала опасную дыру в корпусе, правда, чтобы тут же рухнуть вверх дном на грунт. К счастью, она не встретила никаких пре-пятствий и находившиеся наверху помощники сумели вскоре поднять своего руководителя на поверхность. Когда израненного, с лицом, залитым кровью, Джонстона вытаскивали из камеры, он улыбался...

Несмотря На происки судьбы, люди не отступились от своей цели. Чтобы определить наиболее удобный путь к золотой кладовой, участ-ники экспедиции соорудили картонный макет "Ниагары" и смодели-ровали на нем ход взрывных работ. Расчет оказался точным, и вскоре взрывчатка проделала в борту и двух палубах судна большие отвер-стия, выбросив при этом на поверхность моря оглушенную акулу и деревянные части ходового 'мостика парохода. Водолаз в камере мог теперь вплотную приблизиться к бронированной каюте, где лежали ящики с золотом, но только приблизиться. Вход в нее преграждала массивная стальная дверь. Пришлось вновь прибегнуть к помощи взрывчатки. Через несколько дней к всеобщему восторгу членов экспе-диции глубоководный захват доставил дверь на палубу "Клеймора". (В память об этих напряженных днях капитан Уильяме позднее установил ее в своем мельбурнском кабинете.)

' Ничто не могло уже помешать "экспроприации" похищенного морем золота, и 13 октября 1941 года экипаж приступил к подъемным операциям. Кое-кто, правда, счел это число не совсем подходящим для начала столь ответственной операции, но суеверные опасения были напрасными: в этот же день с помощью механических захватов на палубу плавбазы удалось поднять первые слитки золота.

Каждый день приносил теперь отличный "урожай". Груда желтых слитков в капитанской каюте "Клеймора" росла не по дням, а по часам. За месяц с небольшим со дна было поднято 553 слитка дра-гоценного металла на сумму более 2 миллионов фунтов стерлингов.

Попытки найти остальные слитки были тщетными, и капитан объявил

о завершении работы экспедиции. После блестяще проведенной спа

сательной акции, занявшей меньше года, "Клеймор" берет курс домой.

Говорят, что море полно неожиданностей. И на этот раз оно подго-товило спасателям малоприятный сюрприз. Когда до гавани остава-лись считанные мили, старший механик вдруг заметил, что в машинное отделение поступает вода. Прослуживший десятки лет корабль уже давно собирались списать на металлолом, и плавание за золотом. "Ниагары" должно было стать последним в его биографии. Много-месячное пребывание в открытом море стало нелегким испытанием для немало повидавшего на своем веку судна: обшивка дала течь, и потяжелевший "Клеймор" стал медленно оседать на дно. Пришлось пустить в ход все водоотливные насосы, что и дало возможность капитану кое-как привести судно в гавань. Тут же матросы начали выгружать свою драгоценную добычу, и не успели они вынести послед-ние слитки, как изрядно набравший воды. "Клеймор" сел днищем на грунт.

Даже столь конфузный заключительный аккорд не мог повлиять на высокую оценку специалистами работы экспедиции. Конечно, успех стал возможен прежде ricero благодаря мастерству и мужеству людей, но свою лепту, притом немалую, внесла в общее дело и на-блюдательная камера: ведь глубина залегания "Ниагары" не позволяла использовать в ходе водолазных работ даже бронированный ска-фандр.

Но и камера как глубоководный аппарат была, разумеется, далека от совершенства. Спустя несколько лет после описанных собы-тий швейцарский физик Огюст Пиккар сконструировал, изготовил и испытал первый в мире батискаф - автономный аппарат для океано-графических и других исследований на больших глубинах. В 1953 году ученый и его сын Жак в батискафе "Триест" совершили погру-жение на глубину 3160 метров. Спустя год французы Ж. Гуо и П. Вильм отодвинули этот порог до 4050 метров, а еще через шесть лет, в январе 1960 года, Ж. Пиккар и лейтенант ВМФ США Д. Уолш, совершив спуск на 10917 метров, достигли дна Марианского желоба - самой глубокой впадины, расположенной в Тихом океане: максимальная глубина, зарегистированная советским исследователь-ским судном "Витязь", находится в южной части желоба и составляет 11022 метра.

Батискафы, гидростаты и другие глубоководные аппараты рассчитаны главным образом на разведку обстановки о владениях Посейдона. Поистине же массовый штурм подводных просторов начался после того, как в 1943 году французы Жак Ив Кусто и Эмиль Ганьян изобрели акваланг. Благодаря этому несложному и удоб-ному устройству довольно длительные погружения человека на глубину в несколько десятков метров стали обычным делом. В морские пучины ринулись люди многих профессий - биологи и гидрологи, фотографы и кинооператоры, геологи и археологи. Акваланг не только открыл новую эру в изучении мира океана, но и позволил значитель-но успешнее, чем прежде, отвоевывать у' моря те богатства, которое оно не прочь било присвоить себе навсегда.

Подводные "прииски"

миллио