Энциклопедия загадочного и неведомого. Полтергейсты.

И тут в тексте "Жития" появляется замечание, позволившее дать относительно точную привязку ко времени: "В то время вселенские патриархи к Москве приехали. Преподобный же, по велению цареву, пойде в оные богадельни, обложив себя глубоким смиренномудрием". Известно, что вселенские патриархи приехали в Москву 2 ноября 1666 года. Неясно лишь, был ли их приезд как-то связан с событиями в нищепитательнице.

Илларион пришел в богадельню уже к вечеру. Он был не один, его сопровождали монахи Map и Иосиф, прозванный Рябиком. И стали они вечерние молитвы совершать, читать каноны Иисусу, пресвятой Богородице и ангелу-хранителю, акафист пресвятой Богородице, молитвы спальные и правило тынное. Дьявол же, не стерпев, начал крепко стучать на полатях, вопить дурным голосом, укоряя Иллариона бесстыдными разговорами, говоря: "Ты ли, монах, пришел сюда изгнать меня? Подойди же ко мне, я расправлюсь с тобой!" Когда же пришло время читать акафист пресвятой Богородице, дьявол - "молитвами преподобного яко огнем жегом" - умолк на все это время. Но как только чтение закончилось, снова стал вопить дурным голосом: "Ой же какой ты плакса! Еще ты расплакался! Подойди ко мне, я с тобою разделаюсь!"

Позже, уже ночью, погасив огонь, преподобный с монахами принялись исправлять келейное правило. И стал Илларион на дьявола перед Богом горько жаловаться да изгонять его. Дьявол же закричал очень громко: "Ох, ох, монах, еще ты и в потемках расплакался!" Тут же застучал очень громко на полатях, сказав: "Я к тебе иду!" - и умолк.

Сам же Марк, по его словам, от страха хотел бежать из кельи, но преподобный удержал его, наказав крепко стоять на молитве и ничего не бояться. Дьявол же начал мешать преподобному класть земные поклоны: обратился котом черным и принялся Иллариону под колени подскакивать! Он хотел разгневать Иллариона, отвести его от молитвы. Но незлобивый Илларион, когда дьявол подскакивал ему под колени, рукой отбрасывал кота и так совершал поклоны. Сделав все, как положено, преподобный безбоязненно лег спать. А отец Марк, по его словам, от страха спрятался глубоко под шубу.

На следующий день рано утром Илларион ушел по своим монастырским делам. А в это время дьявол, отдавая справедливость теплоте молитвы Илларионовой, держал речь перед богадельными бабами: "Как же хорошо монах этот перед Богом живет! Когда же перед Иисусом и Марией в акафисте он (то есть Илларион) стал плакать, то сильно испугал и опалил меня, как огнем, и, не стерпев, я вон убежал. А когда он начал в потемках молиться, я застучал крепко. Но он отнюдь не устрашился и учеников своих подтвердил не бояться. Я же черным котом под колени ему подскакивал и мешал ему много раз, хотел его разгневить и от молитвы отвесть, но не смог". Все это он говорил, сам оставаясь невидимым.

После этого дьявол стал забавляться качанием старухи в детской зыбке: только она положила младенца в люльку, как он, невидимо его выхватив, взял и так же невидимо саму старуху положил в ту же люльку, тряся ее и приговаривая: "Люли, баба, люли, дурная!" Но когда Илларион возвращался и уже приближался к богадельне, дьявол, оставив старуху в покое, сказал: "Тот монах возвращается, тошно же мне будет от него!"

Преподобный, придя в богадельню и облекшись в ризы, начал водосвятие. Дьявол же вновь стал вопить всякие нелепости. А еще начал большими белыми камнями бросаться! От стука тряслись все столы и чаши. Но камни не наносили Иллариону вреда, они падали ему под ноги - по бокам, спереди и сзади. Преподобный не испугался и продолжал водосвятие. Дьявол же кричал: "Еще ли ты расплакался, монах! Иди ко мне, я с тобой разделаюсь!"

Освятив воду, преподобный взял крест в леву" руку, кропило в правую и, окропив святые иконы, пошел туда, откуда слышались нелепые вопли дьявола. "Где ты, враг всякой правды, - обращался к нему Илларион, - я раб Господа моего Иисуса Христа, за нас, грешных, на кресте распятие претерпевшего! От Его имени борюсь я с тобою! Изыди же, окаянный и нечистый!" И стал Илларион : повсюду кропить - на печи и на полатях, на лавках и под лавками, не оставив ни одного неокропленного места. Тогда дьявол умолк и от страха скрылся на целых три дня.

Через три дня он вновь объявился и принялся кричать богадельным бабам: "Как же хорошо монах этот перед Богом живет! Мне невозможно приблизиться к нему! Как огнем палит от него!" Когда же - откуда-то пришел преподобный, дьявол вновь стал вопить и кричать, но не так дерзко, как раньше: он стал изнемогать и говорил уже "немоваго".

Далее в "Житии" приведен состоявшийся в тот же день любопытнейший диалог между Илларионом и дьяволом:

- Все еще бесстыдствуешь, окаянный? Заклинаю тебя именем Божьим, поведай мне, где ты был в прошедшие три дня? И когда я освященной водой кропил, где ты скрывался?

- Когда ты кропил водой, я в то время под одеждой на шесте сидел. А когда там не усидел, перескочил на шесток, а ты и там забыл покропить, и я на нем до сих пор отдыхал сидя".

- А каменье белое где берешь?

- В Белом городе беру.

- Как твое имя?

- Имя мое Игнатий, княжеского рода, однако же я еще во плоти. Меня мамка послала к демону, и демоны меня сразу взяли.

Преподобный, закляв дьявола именем Божьим, поредел ему уйти оттуда. Дьявол же ответил:

- Отсюда уйти не могу. Я сюда прислан, не сам пришел.

- Изыди, проклятый! - воскликнул в конце концов Илларион.

После этого дьявол стал вести себя не столь дерзновенно, умолк и начал утихомириваться. Всего же, согласно "Житию", боролся Илларион с дьяволом пять недель, и мало-помалу дьявол исчез совсем.

Шумные духи всегда любили вешать людям "лапшу" на уши.

В богадельне вновь воцарилось относительное спокойствие.

Отец Марк сообщил и некоторые другие интересные подробности, отраженные в "Житии". Так, однажды мимо богадельни шли жившие в ней монахини. И стали они под окнами читать заклинательные молитвы. Дьявол же закричал .на них громким и дурным голосом, сильно застучал, как бы устремившись к ним, обозвал их пьяными свиньями: "Не меня ли изгнать хотите?" Монахини, сильно испугавшись, не ударит ли их окаянный, быстро отбежали от окон, и пошли "в дома свои ужасные".

Начали как-то две богадельные бабы между собой сильно ссориться - уж больно много вещей стало у них пропадать. А дьявол и говорит: "Одна отдай мыльце, а другая - свиное рыльце!" "Житие" комментирует: "Вот окаянный! Сам вор и их тому же научил. А потом обеих в том воровстве и обличил!"

И еще один эпизод. Как-то монах Иосиф спал на полатях, забыв перед сном перекрестить лицо. Дьявол же дерзнул поцеловать его в уста и закричал, чтобы и преподобный услышал:

"- Я поцеловал в уста дьякона вашего, что на полатях лежит, долгие волосы, однако студеные же губы у него!

- Как смел ты, окаянный, так дерзнуть! - воскликнул Илларион.

- Увидел, что не перекрестившись спит, того ради и небоязненно приступил к нему, - ответствовал дьявол".

Что оставалось преподобному? Пожалуй, таинственное, что он и сделал: объявил, что лже окаянный, не ведая, какого кто чина: Иосиф не дьякон…

Как бы то ни было - добился-таки Илларион успеха, изгнал того дьявола. Но на всякий случай пожил еще целых десять недель в богадельне и только

после этого возвратился в свой монастырь. Возвратился - согласно "Житию" - как царев храбрый воин и в битве победитель, супостатом непреодоленный, нечистому духу страшный, а всему миру - явный и дивный чудотворец!

Событие это, поразившее воображение жителей Москвы того времени, закрепилось в памяти поколений в выражениях "у черта на Кулижках (кулишках)", "у черта на куличках", "к черту на кулички", "чертовы кулички" - в значении неведомо где, куда. Нетрудно заметить, что в памяти русского народа сохранилось только место, где произошло это "нелогичное" событие, а содержание последнего оказалось вытесненным, возможно, из-за того, что его "логика" вызывала непреодолимое сомнение.

Несмотря на относительно подробное описание случая на Кулижках, в нем не содержится никаких указаний на конкретного носителя необычных проявлений. Несомненно одно: в богадельне жили люди, так или иначе вырванные из семьи: старухи, воспитывавшие сирот и подкидышей. Кто-либо из них мог оказаться эпицентром полтергейста. Достаточно было бы просто убрать носителя из богадельни, переведя его в другое место, чтобы в ней вновь воцарился покой. Но в то время о подобной возможности просто не знали. А ведь это сразу бы восстановило душевный покой царя. Другое дело - требовалось "лечение" носителя, но, думаю, это Илларион в процессе индивидуальной работы с ним сделал бы со значительно меньшими трудностями, чем в присутствии и на глазах многочисленного коллектива богадельни.