...из пены морской. Инверсионная теория антропогенеза

Известен лишь один-единственный случай нападения на человека косатки. Она проглотила серфингиста, которого приняла за какое-то другое животное. Поняв свою ошибку, косатка выплюнула человека, который выжил, побывав в пасти самого свирепого хищника моря, который ест всех подряд: от анчоуса до большой белой акулы и крокодила. Случаев нападения на человека дельфинов не известно.

Дельфин - не министр Ишков, он не мог знать и не мог прочитать в газетах, что наши мозги, дельфинов и людей, «удивительно похожи». Да и вряд ли, знай он это обстоятельство, оно могло связать дельфина до такой степени, чтобы даже не защищаться, когда люди тебя убивают. Мотив простого филогенетического родства тоже не может служить объяснением. Косатки являются самыми близкими родичами дельфинов, однако нападают на них и охотно поедают.

Дельфины способны жестоко преследовать друг друга, не менее жестоко, чем люди преследуют друг друга и почти столь же коварно, потому что очень умны. Желая извлечь скользкую и юркую мурену из убежища, дельфин специально убивает колючую скорпену, а потом, осторожно зажав ее во рту, «выкалывает» мурену из убежища. В бассейне дельфины с помощью кафельных плиток сгребали водоросли в кучи и поедали (60, сс.81, 143). Они воспроизводят человеческую речь, но в другом диапазоне. Они способны запомнить такое количество команд, какое не под силу самой умной собаке: до 700. У них, оказывается, даже есть зачаточная речь: из семи исходных сигналов они формируют 31 слово (60, сс.144-156). Поэтому мы погрешим против истины, если скажем, что дельфины позволяют людям убивать себя, потому что «недотепы». Они бывают изощренно жестоки: один дельфин может забить другого до смерти.

Только с людьми они ведут себя, как нежные родители. По-другому и не скажешь, настолько их поведение по отношению к нам необъяснимо нежно.

Существует еще одно предположение, почему дельфины любят людей. Оно идет от свидетельств визионеров, таких, как Е. Блаватская. Визионеры (кстати сказать, почти все, а не одна Блаватская) уверяют, что первая земная цивилизация была морской, у наших предков были подводные огороды и прирученные морские животные, которые паслись на подводных пастбищах. Отсюда пошла легенда о дельфинах, как собаках моря, живших давным-давно бок о бок с людьми. Но это не объясняет их великую нежность к нам.

Одомашнивание генетически неустойчиво и «забывается» уже во втором поколении. Домашние собаки защищают только хозяев, у них нет табу на причинение вреда всем людям вообще. Доместикация представляет собой вид селекции, а не генетики. Посредством ее, используя искусственный отбор, можно изменить внешний облик, сформировать безусловные рефлексы, но генная основа при этом не меняется. Собака, видя, что хозяин намерен причинить ей болезненную смерть, будет защищать себя даже от него. Известно много случаев, когда собаки кусали хозяев. Убивают своих хозяев домашние быки. Домашние кошки часто нападают на людей. Часто нападают на людей верблюды, жеребцы, гуси, петухи. Не существует ни одного домашнего животного, у которого было бы «в крови» табу на причинение вреда человеку. «Любовь» домашних животных к человеку представляет собой не инстинкт, а рефлекс, который быстро утрачивается с возвращением к дикому образу жизни. Дикая собака так же опасна, как и волк, хотя происходит от домашнего животного.

Их табу в данном случае — это рефлекс, который в принципе преодолим и преодолевается более мощным — инстинктом - самосохранения. Судя по тому, что у дельфинов ввиду человека пасует даже инстинкт самосохранения, надо предполагать вмешательство генов. То есть: их доброе отношение к людям — это не рефлекс, а инстинкт, причем, более сильный, чем инстинкт самосохранения. Но мы знаем, что инстинкт самосохранения является самым стойким в мире животных. В природе известен лишь один инстинкт, способный «перебить» инстинкт самосохранения. Это родительский инстинкт, требующий оберегать потомство, защищать его и не причинять ему вреда ни при каких обстоятельствах. Он особенно силен у высших млекопитающих, которые часто, не задумываясь, жертвуют собой ради своих детей. Иных мотивов для самопожертвования у животных нет и не может быть в принципе.

Дельфины не забыли, они помнят о тех временах, когда (до появления такого гидростатистического приспособления, как обратный ход новорожденных) приплывали рожать в мелкие, теплые, защищенные заводи, где производили на свет маленьких голеньких монстриков с ручками и ножками, которые не могли тотчас плыть за родителями в море. Им предстояло кормиться под нежной опекой стада на мелководье, чтобы потом пережить метаморфоз и уйти в море навсегда. Дельфины помнят, а мы забыли. Почему?

Потому что у нас есть история. Мы познали от древа добра и зла, и если бы помнили все добро, то должны были бы помнить и все зло. Но это, слава Богу, невозможно. История работает, как ластик памяти. Она стирает все, что нам не надо помнить для жизни здесь и сейчас, а особенно — поскольку сама по себе социальна - все, что относится к предыстории, к животному существованию. Мы уже не помним, кто наши родственники в мире животных и чествуем «невольных узурпаторов» — обезьян.

У животных истории нет, поэтому они помнят все. Тысячелетия пролетают для них незаметно, незаполненно. Для них не существует ни вчера, ни сегодня, ни завтра. Для них мы все те же, особенно когда раздеваемся, чтобы искупаться. Скорее всего, филогенетическую память дельфинов более всего тревожит вид детей, потому что они более похожи на тех, кого дельфины рожали в древности. У взрослых слишком длинные руки и ноги, их «вытянула» эволюция.

Дельфины любят подплывать к пляжам и курсировать на виду у купающихся. Они нападают на акул, когда те подбираются к местам омовения людей. Они любят сопровождать корабли. Они, наконец, спасают тонущих. Другие киты ничего подобного не делают. Это говорит о нашем близком родстве именно с дельфинами.

Плиний Старший в «Естественной истории» рассказывает о том, что дельфины загоняли рыбу для рыбаков. Охотно приплывают помогать рыбакам амазонские дельфины — инии. В Африке рыбаки вызывают дельфинов на помощь ударами палок по воде. Возможно, древние дельфиниды подобным образом проявляли заботу о своем «лагунном» потомстве: загоняли в их заводи рыбу, чтобы дети учились ее ловить.

Говорят о рекапитуляции органов. В данном случае можно говорить о рекапитуляции чувств.

Легенды и были о тесной дружбе людей с дельфинами всегда очень трогательны и почти невероятны. Во времена Римской империи в городе Гиппоне в Северной Африке (кстати, родине Августина Блаженного) произошло следующее. «Как-то раз один наиболее отчаянный мальчик заплыл очень далеко, и вдруг возле него появился дельфин. Сначала он плыл впереди мальчика, потом за ним, потом стал кружить около него. После этого дельфин опять поднял ребенка на спину и, к ужасу мальчика, поплыл вместе с ним в открытое море. Однако вскоре он повернул обратно и отнес мальчика на берег к его товарищам На следующий день масса людей собралась на берегу, не сводя глаз с бухты. Как и ожидали, дельфин появился и направился к мальчику, но тот удрал от него... Так было и на другой день, и на третий и продолжалось до тех пор, пока жители Гиппо не устыдились своего страха перед животным. Они приблизились к дельфину, стали играть с ним, научились звать его. Они даже трогали его, и он с удовольствием разрешал себя гладить. Постепенно люди становились все смелее и смелее. А мальчик, который первым встретился с дельфином, подплывал к нему, забирался ему на спину, и дельфин катал его по морю» (70, с. 18).

Весть о красивой дружбе мальчика и дельфина разнеслась по свету и в Гиппон повадились туристы со всей империи. Необходимость принимать гостей истощила кошельки гиппонцев и тогда было принято решение тайно убить дельфина. Этот исторический факт красноречиво опровергает известную версию Мессинга, будто Древний Рим являлся страной капиталистической. Будь там капитализм, гиппонцы не тратились бы на прием гостей, а обогащались бы за их счет.