...из пены морской. Инверсионная теория антропогенеза

Сознание — это самосознание. Осознание самого себя является ядром духовного микромира. Самосознание появляется не сразу. Большинство людей начинают осознавать себя примерно с четырехлетнего возраста, и если до этого момента можно было говорить о младенце: «в мир пришел человек», то с этого момента уже можно добавлять: «человек разумный».

В нашем случае филогенетическое наследие отпечаталось не только в онтогенезе, как таковом. Разумеется, младенческое состояние психики в принципе тоже было бы интересно рассмотреть в качестве рекапитуляции первобытных состояний. Озарение самосознания у ребенка бывает настолько внезапно, что не может не заключать в себе момент диалектического снятия. Отсюда: на то, что было «до», можно смотреть как на противоположность того, что наступило «после»; во всяком случае, такая попытка была б интересна.

Однако нельзя зацикливаться на онтогенезе, как таковом. В соответствии с изложенной здесь концепцией, биогенетический закон должен преобладающе проявляться в другом: в патогенезе.

«На материале работ школы В.М. Бехтерева было выявлено, — пишет Б. Зейгарник со ссылкой на В. Белозерцеву, — как измененное самоощущение в ходе отражательной деятельности больного мозга порождает новую для субъекта деятельность — деятельность самовосприятия. Эта деятельность в связи с постоянством необычных чувствований и их особой значимости для человека становится смыслообразующей, ведущей в иерархии других видов деятельности. Больные забрасывают свои прежние дела и ни о чем не могут думать, кроме собственных необычных состояний и причин их возникновения» (4, с.56).

Эта деятельность самовосприятия, которая настолько занимательна, что отвлекает на себя все духовные способности психически больного человека, должна быть по своей природе зеркальной. Не случайно речь идет об отражении, продуцирующем «постоянство необычных чувствований».

До сих пор психология не могла быть самодостаточной дисциплиной, потому что в ее руках был только один конец. Все знали, что ядром сознания является самосознание; догадывались, что сознание по своей природе двойственно, что оно диалектично, но как оно стало возможно?! Ответ на этот вопрос подразумевал ответ на другой вопрос: где стояло то зеркало, в котором впервые отразилось расплывчатое «Я» пресапиенса, ставшее источником таких необычных чувствований, что все, бывшее до этого, было забыто? До сих пор это было непонятно и вот вам ответ: оно стояло рядом. Первичное «Я» отразилось в себе подобном, не выходя за пределы одного тела. Разумеется, настоящим человеческим «Я» оно стало только после обработки в тигле социума, но это уже другой вопрос, если хотите — третья инверсия, которая выходит за пределы данной работы.

Эта неистовая деятельность самопознания, проявляющаяся в патогенезе у психически больного человека, безусловно, имеет филогенетические корни. После третьей инверсии, когда социальное начало довлеть и требовать своей дани в виде соблюдения условностей общественной жизни, она — эта деятельность самовосприятия, полная необычных чувствований, — попала в разряд патологии наряду со многими другими видами первичной психической деятельности.

Понятие «устойчивого патологического состояния», широко используется психиатрами для обозначения самых разных форм хронического помешательства. Н.П. Бехтерева отметила его парадоксальность. «Устойчивое патологическое состояние — один из важнейших факторов адаптации организма к среде, процесс биологически положительный — играет в лечении роль осложняющего фактора, - пишет она. - Это один из многих парадоксов в диалектике проблем жизни, определяющих общие принципы здоровья, выживания, болезни и смерти!» (1, 81).

Н.П. Бехтерева старается обходиться без упоминания традиционных нозологических форм, как-то шизофрения, паранойя, олигофрения... Для нас важно подчеркивание ею адаптационного значения УПС (устойчивого патологического состояния). И она совершенно справедливо отмечает парадокс, связанный с этим, потому что на той биологической основе, которая подразумевается в качестве филогенетического фундамента психики человека — будто «потихоньку-постепенно» из узкоспециализированного мозга обезьяны величиной с локоток образовался мощный универсальный инструмент мыслительной деятельности человека разумного (без перелома, превращения в «свое иное», отрицания отрицания), — остается ссылаться только на парадокс.

Именно тем, что психиатры в своей работе постоянно сталкиваются с необъяснимым парадоксами и можно объяснить высказывания вроде следующего: «Психиатрия знает только совокупность симптомов, происхождение их знает приблизительно, а механизма не знает совсем» (Гризингер, 6, с.9).

Устойчивое патологическое состояние, на мой взгляд, потому имеет такое адаптационное значение, что в филогенезе оно представляло собой именно адаптацию к изменению условий функционирования головного мозга в связи с тем, что функциональная асимметрия полушарий у наших предков приказала долго жить. Имея глубокие филогенетические корни, патологическое состояние чрезвычайно устойчиво и эта устойчивость становится при лечении осложняющим фактором. При такой интерпретации феномен УПС, отмеченный Бехтеревой, становится понятен и парадокс снимается.

Устойчивое патологическое состояние психики, т.е. хроническое безумие в самом широком смысле слова, берет начало в архаической форме адаптации пресапиенсов к изменившимся условиям функционирования их психики на стадии первой инверсии, а у людей проявляется, как рецидив. «Вспомнившись», оно пытается вернуть себе утраченные «права» и заместить собой нормальное самосознание. В таком качестве оно проявляется, как форма адаптации, что и затрудняет лечение.

Н.М. Белый отмечает, что все эти «Мани», «Кати», «Вити», будучи признанными по суду людьми, не имеющими личности, обладают при том очень яркой индивидуальностью, в которой безумие странным образом сочетается с инстинктивным здравым смыслом. Именно поэтому они не безлики, к ним легко прилипают клички, отражающие их странные индивидуальности. Они очень дорожат своими индивидуальностями.

Именно поэтому легче бывает вылечить «буйного», чем «тихого». Устойчивое патологическое состояние психики в большинстве случаев является не болезнью, равнозначной по последствиям соматическим заболеваниям. Болезнь не может быть способом адаптации, а психопатология в устойчивом состоянии, - может. В известном смысле это даже не заболевание, а эволюционный сбой, представляющий собой «соскальзывание» с той эволюционной горы, на которой зиждется шар сознания (вспомним аналогию с настольной игрой). И там, куда пришлось скатиться, в известном смысле легче жить. Точно так же на пути эволюции выигрывали те, кто скатывался в отстойник узкой специализации. Они выигрывали в онтическом комфорте, потому что для них облегчалась адаптация к тем условиям, которые имеют быть здесь и сейчас.

Задача врача заключается в том, чтобы «вкатить шар» обратно в гору, при том, что он не хочет катиться вверх и постоянно стремится скатиться в свой полуживотный уют. Можно представить себе, какой это Сизифов труд.

Теряя перспективы, «психохроники» не осознавали этого и были вполне счастливы. Человек без перспектив не может быть счастлив. Сознание — величина векторная, а устойчивое патологическое состояние психики — скалярная. Идиот не потому идиот, что не умеет читать и писать, а потому, что он счастлив в том, что нормальный человек с ужасом отвергает: в тупике без всяких перспектив. Однако сам идиот этого не понимает и подсознательно прикладывает усилия к тому, чтобы его не вывели из состояния устойчивого патологического равновесия. Он адаптирован, он приспособлен, он живет, даже не зная, что живет. И это, если хотите, высший комфорт. Ибо знание о жизни подразумевает параллельное знание о смерти.

Если бы УПС было болезнью, ни о какой адаптации не могло быть и речи. Болезнь — это нечто приобретаемое, устойчивое патологическое состояние представляет собой нечто восстановленное, является рекапитуляцией после-животного и не-до-человеческого. Это нечто такое, с чем вполне можно жить и если бы не современные представления о нормали, данная аномалия была бы высшей формой психики, чем она некогда и являлась. У животных в принципе не может наблюдаться УПС, потому что им нечего рекапитулировать, для них любая психическая аномалия - это болезнь, приводящая в конечном счете к гибели (например, бешенство). Только у человека может наблюдаться устойчивое патологическое состояние, как фактор адаптации к среде.