...из пены морской. Инверсионная теория антропогенеза

3. Первая инверсия: Анатомический аспект

Выше говорилось о том, что разговоры о дельфинах, как наших «братьях по разуму» прекратились после того, как исследования мозга зубатых китов показало «архаичность» его строения в плане недостаточно «высокой специализации» нейронов и отдельных структур. Мы пытались показать на грубом сравнении с электроникой, что за «примитивностью» может стоять универсальность и в таком случае, она — не примитивность, а аристократическая простота. Полупроводниковый диод в сравнении с электронной лампой тоже устроен просто и даже примитивно. В случае с дельфинами природа пошла по иному пути, чем в случае с большинством животных: во главу угла был поставлен принцип многообразия и разнонаправленности связей, а не развития специализации самих нейронов.

Специализация представляет собой более простой вариант. Современные опыты со стволовыми клетками показали, что важна основа, из которой можно получить, что угодно. Желая наглядно представить эволюцию в качестве настольной игры, не придется строить что-то, похожее на биллиард. Игра должна заключаться в том, чтобы прокатить шар по холмистой местности таким образом, чтобы он не скатился с вершин и перевалов, постоянно балансируя на грани. Внизу — ямы-ловушки, называющиеся «специализация». Скатился - игра «Эволюция» для тебя окончилась.

Именно поэтому в конечном мозге дельфинов присутствуют ретикулоподобные клетки, являющиеся активаторами связей и фильтровщиками импульсов. Не их ли прошлая деятельность лежит в основе тех элементов мозга человека, которые обеспечивают «туннельный эффект», отмечаемый Н.П. Бехтеревой? Функционально они более других клеток подходят на подобную роль в филогенезе.

Отмечая достижения науки, необходимо сказать, что в последнее время ученые открыто говорят об «относительной ценности традиционных критериев, по которым морфологи привыкли судить о степени структурной сложности коры. Как раз у дельфинов был найден целый ряд архитектонических и нейронных признаков, считавшихся до сих пор характерными для людей»... (выделено мной, - В. Т.).

А ведь мозг дельфинов называли «архаическим»!

Не завершаю пока цитату из книги Л.C. Богословской и Г.И. Полякова «Пути морфологического прогресса нервных центров у высших млекопитающих» (который - конец цитаты - интригующе интересен), чтобы в промежутке задать вопрос: как теперь быть с мозгом человека? Обращаюсь к антропологам-симиалистам, которые, подобно М. Урысону, призывают прекратить всякие разговоры о филогенетической родственности мозгов дельфинов и людей; которые даже возможности такой не допускают. Книга Богословской и Полякова вышла в 1981 г. Может быть, теперь следует мозг человека тоже признать «архаическим» по сравнению с мозгами обезьян, если «архаичен» мозг дельфина?

Завершаю цитату: «как раз у дельфинов был найден целый ряд архитектонических и нейронных признаков, считавшихся до сих пор характерными для людей с тяжелыми, обычно врожденными изменениями центральной нервной системы» (61, с. 148).

Великолепно! Вот мы и пришли к подтверждению догадки психолога Э. Кречмера, которую многажды пытались опровергать, но вновь и вновь возвращались к ней психологи и психиатры, — что врожденные болезни ЦНС являются рекапитуляцией древних форм психики и имеют филогенетическое значение. Опровержения, кстати сказать, были беспомощными. Пример - фундаментальный труд Б.В. Зейгарник «Патопсихология». Высказав свое негативное отношение к идее Кречмера, Зейгарник, имеющая огромный опыт работы в психиатрии, никак не опровергает ее, — ни логически, ни практически. В книге, имеющей такое обобщающее название, следовало бы привести хоть какую-то аргументацию ради полноты картины. Она отсутствует не потому, что авторитетный специалист Б. Зейгарник не владеет предметом. Скепсис в отношении идеи Кречмера не обоснован не только в ее книге, но нигде. Высказывается часто, не аргументируется ничем. И это, идя от противного, является доказательством истины.

Подведем итог. Идея Кречмера, на которую, в свою очередь, опирался Б. Поршнев в своей теории антропогенеза (правда, не упоминая Кречмера), имеет морфологическое подтверждение, но не в строении мозга обезьян, а в строении мозга дельфинов. С обезьянами Б.Поршнев потерпел сокрушительное фиаско и остается только сожалеть, что этот гениальный историк, являвшийся к тому же доктором наук в области психологии, не обратил свой взор в нужную сторону. Он гораздо основательней меня сумел бы обосновать инверсионную теорию антропогенеза, первенство в выдвижении которой, безусловно, принадлежит ему.

4. Общество безумных

Встает вопрос, каким образом смог выжить человек безумный, как биологический вид? Еще в 19 в. великий русский психиатр В.К. Кандинский заявил, что болезнь - это та же жизнь, только в измененных условиях. Если лягушка с отрезанной головой реагирует на неприятные раздражители, то тем более способен на реагирование человек с измененной психикой. У большинства больных инстинкт самосохранения развит даже в большей степени, чем у здоровых людей. Опыт войн показывает, что оставшиеся без надзора обитатели скорбных домов в большинстве случаев вполне способны к самовыживанию наравне с нормальными людьми. Более того, иногда они оказываются даже «хитрее» нормальных. У идиотов часто наблюдается «хитренький» прищур глаз и их не так-то просто бывает «провести на мякине», потому что они привыкли жить с опаской, что их обманут.

Н.М. Белый, работавший директором специнтерната для взрослых психохроников в самые трудные годы реформ, рассказывал мне об их потрясающей приспособляемости и нацеленности на выживание любой ценой. «Порой мне кажется, — говорил он, — что это не они дураки, а мы». Среди обитателей интерната были также люди с нормальной психикой. С ними, как ни странно, возникало больше психологических проблем, чем с психохрониками. Последние не напивались, не скандалили, не доводили друг друга до попыток суицида, не отбирали друг у друга пенсии и т.д и т.п. Почти все они, в отличие от т.н. «нормальных» охотно возились с живыми животными на подсобном хозяйстве, тогда как «здоровых» свиньи и телята интересовали только в виде мяса.

Н.М. Белый заметил такую особенность психохроников, как влюбчивость. Их склонность к общению далеко превосходила нормальную. Любой знак внимания со стороны, любое проявление доброты, они склонны воспринимать, как шаг к отношениям особой духовной близости. Побывав в интернате, я лично убедился в том, что все они поголовно, как женщины так и мужчины, по-детски влюблены в своего директора, которого ласково называли «Миколаич». Уверен, что каждому казалось, будто «Миколаич» особенно выделяет именно его и со своей стороны придает судьбоносную значимость этим духовным «двусторонним» отношениям. На самом деле этого, разумеется, не было и не могло быть. То, что «психи» воспринимали, как персональные знаки внимания, являлось проявлениями служебного долга и обычной человеческой доброты.

Кроме того, необходимо учитывать великое разнообразие самовыражений людей с измененной психикой. Перефразируя Л. Толстого, можно сказать: все здравомыслящие здравы одинаково, все ненормальные ненормальны по-разному. «Один параноик окажется признанным ученым, а другой — душевнобольным, — писал выдающийся психиатр П.Б.Ганнушкин, — Один шизоид — всеми любимый музыкант, поэт, другой — невыносимый бездельник» (4, с.69). Думаю, что естественный отбор способствовал выживанию людей первого, а не второго типа в то время, когда на Земле еще не было Человека разумного, а был Человек безумный.

Глава 6. ВОЗНИКНОВЕНИЕ СОЗНАНИЙ. ВТОРАЯ ИНВЕРСИЯ

1. Парадокс устойчивого патологического состояния

Мы рассмотрели в общих чертах процесс превращения животного в Человека безумного. Не менее интересна вторая инверсия: превращение Человека безумного в Человека разумного. Для понимания этого процесса особую значимость имеют идеи школ В.И. Бехтерева и Н.П. Бехтеревой.