Выиграть жизнь

– У вас толпы космонавтов – героев, – горячился он, – скоро они отдельными колонами на парадах ходить будут, а до познания культур собственной планеты, вам как аборигенам до космоса. А ты у них в стране один, и жизнь у тебя одна. Ты же видишь, что ты им не нужен.

Сдохнешь от своей малярии или нищеты. А не нужен, значит катись отсюда туда, где нужен и востребуем. И это не предательство вовсе, как ты говоришь, а гордость. Знаешь, географ, русло какой величайшей реки у Вас не указано на картах? Той самой, по которой утекают из вашей страны мозги. Что-то я не вижу Асуанской плотины на их пути. Не за деньгами, как пираты или попрошайки, должны ездить толковые политики за рубеж, а за мозгами, которых самим не хватает. Вот ваш Петр Первый это понимал. За право стать участником любой твоей экспедиции международный пул нужно выставлять. Помнишь историю с Лаперузо?

Среди претендентов на участие в его экспедиции был 16-летний корсиканец по имени Наполеон Бонапарт. Его не приняли в ту экспедицию, так он потом, позже, свою экспедицию к вам в Россию организовал.

Зная мое поклонение перед значимыми для мировой истории личностями, коллега активно применял запрещенные приемы:

– Или вспомни Магеллана…

Третий год пять кораблей Магеллана настойчиво идут к своей цели. Уже открыт отважным мореплавателем пролив, ныне носящий его имя. Впереди – острова загадочных азиатов, тревожная и манящая неизвестность…

Искусно используя соперничество между португальским и испанским домами, португалец Магеллан предложил испанскому королю Карлу I свои услуги.

Согласно договору, подписанному ими в 1518 году, король обязался снарядить экспедицию к богатым пряностями Молуккским островам, и сдержал свое слово. Главе экспедиции, в случае если он достигнет этих островов, причиталось двадцать процентов чистой прибыли от добытого богатства…

Магеллан злился, несговорчивые вожди наотрез отказывались поступиться своей независимостью. Ну, что ж, аргументы для непокорных дикарей всегда под рукой. Полуобнаженные гости – вожди, вскочили на ноги, когда палуба испанского судна, вздрогнув под ними, окуталась пороховым дымом от залпа корабельных орудий. Глава острова Лимасава, раджа Коламбус, тут же признал себя вассалом испанского короля и подписал непонятную ему бумагу. Испанцы незамедлительно установили на его острове крест, отслужили мессу, и уже на пасху 1521 года Магеллан вступил во владение первым островом архипелага, принудив Коламбуса принять крещение.

Хумабон, "губернатор" следующего острова Себу, пожелал… получить дань (?!) от "капитана величайшего из королей и вождей на земле" (так представлял себя старейшинам Магеллан).

Не дань, а неизменный незатейливый ассортимент завоевателей предложил Магеллан в ответ на "наглое" пожелание островитянина: пусть жители острова Себу выбирают между войной и миром! Мгновенный выбор Хумабона проиллюстрировали его соотечественникам водруженный испанцами на Себу крест и очередная месса. Вождь тоже принял католическую веру, правда, к этому решению его склонили скорее не шантаж и сила, а смекалка и медицинские познания Магеллана. Любимый внук вождя страдал от тяжелой лихорадки, и тому, конечно же, помогла выздороветь католическая вера, а не лекарства, принятые вместе с ней "из рук" Магеллана. Благодарный и уверовавший вождь во время крещения был переименован в Карла, а его жена в одночасье стала теской испанской королевы Хуаны.

Настала очередь прибрать под испанскую корону следующий остров – Мактан, а точнее, сравнительно непривлекательный островок, покрытый вулканическими камнями…

"На этом месте 27 апреля 1521 года погиб Фернан Магеллан, смертельно раненный в бою воинами острова Мактан. Одно из судов Магеллана, "Виктория", под командованием Хуана Себастьяна Элькано покинуло Себу 1 мая 1521 года и бросило якорь в гавани СанЛукар де Баррамеда 6 сентября 1522 года, завершив, таким образом, первое в истории кругосветное путешествие".

С усилием отрываю взгляд от текста на табличке, встаю с горячих даже в тени камней и медленно обхожу небольшой обелиск, прислушиваясь к сложной гамме своих чувств.

Умышленно растягиваю время, которое сжимал и подгонял на долгом и длинном пути сюда… Здесь поразило Магеллана бамбуковое оружие лапу-лапу, здесь же его тело было сожжено островитянами вместе с телами других убитых ими испанцев. А спустя четыре дня экипажи захватчиков, так и не сумев отдать должные почести павшим товарищам, поставили паруса и взяли обратный курс к берегам Испании, чтобы, движимые жаждой возмездия и наживы, вернуться сюда… через четыре десятка лет. А вот и обратная сторона обелиска как оборотная сторона истории: "Здесь 27 апреля 1521 года воины лапу-лапу, сражаясь с испанскими завоевателями, убили их предводителя Фернана Магеллана. Вождь лапу-лапу – первый филиппинец, отразивший европейскую агрессию".

Задумчиво иду по песчаному шлейфу побережья. Слепящий белый песок захлюпал под ногами, неожиданно превратившись в теплую и абсолютно прозрачную воду моря. По песку этого берега шуршали когда-то днищами лодки испанской экспедиции, искавшей "острова пряностей". Увы, не пряности и богатства нашел на этой земле Магеллан, а смерть свою в короткой и жестокой схватке. Давно стремился я попасть в эту точку на глобусе, значимую для путешественника с любым гражданством…

За моей спиной – каменная стела в честь отважного мореплавателя, а в тридцати шагах впереди, у самого берега, величественный памятник мактанскому вождю лапу-лапу, вполне возможно, от руки которого и пал командор.

Слава великому мореплавателю Магеллану, смело вписавшему строки в сюжет всемирной истории!

Слава вождю лапу-лапу – первому герою в борьбе за независимость своей Родины от иноземных захватчиков!

Парадоксальные сюжеты истории, и параллельно, магическая игра цифр. Четыре дня, четыре десятилетия, четыре века… Трагедия, разыгравшаяся здесь четыре с лишним века назад, сохранила свободу исконным жителям архипелага лишь на сорок с небольшим лет.

 Копье лапу-лапу отодвинуло приход колонизаторов в эту страну на целое поколение, но не навсегда. В 1565 году пришел с мечом и распятьем другой испанец – Легаспи. И было с ним еще больше воинов. Много островитян было убито и замучено ими. Люди Легаспи жестоко покарали за смерть Магеллана не только Мактан, но и жителей острова Себу. Еще не догорели туземные хижины, присыпающие горячим пеплом смуглые тела их хозяев, а испанцы уже ворошили окровавленными мечами пепелища в поисках золота и драгоценных камней. Человек, убивший Магеллана, к тому времени уже умер, но в семье старого вождя нашли испанцы медальон с ликом Христа, подаренный Магелланом своей первой крестнице, нареченной им Хуаной. На месте этой сентиментальной и кровавой находки Легаспи решил построить базилику.

И вновь случайность? Базилика и сегодня стоит в сотне метров от установленного Магелланом креста.

И вновь парадокс? Медальон вставлен в стену церкви, построенной Легаспи, беспощадным завоевателем архипелага, и эта "базилика святого младенца" почитается нынешними филиппинцами как святыня.

Легаспи спас и крест, установленный Магелланом. Спас от людей, желающих уничтожить память о завоевателях. Но уже дети и внуки тех самых островитян, стали отщипывать от уцелевшего креста деревянные волокна… на счастье. Сегодня, остатки реликвии упрятали в металл, а рядом соорудили новый крест. И дрожат, сохраняя парадоксальную память легкие язычки пламени свечей и лампад, возжигаемых людьми у первого перекрестия, установленного первыми христианами, на месте первого скрещения оружия, на месте первого перекрестья культур и религий.

Если Филиппины – это более 50 млн. человек, представляющих свыше 90 народностей, то Себу – это маленькие Филиппины. Прощай Себу – первый город на архипелаге. Ты оказался совсем не похож на Манилу, нынешнюю столицу Филиппин, выстроенную Легаспи на развалинах мусульманского княжества раджи Солимана. Архитектура Себу, – это восточное великолепие дворцов и американские виллы филиппинских миллионеров на Беверли-хилл, европейские небоскребы банков и теснота лачуг, сколоченных из фанеры и жести. Здесь, как, пожалуй, нигде на архипелаге, колорит юга, обогащенный влиянием Китая, Таиланда, и арабские мотивы спокойно уживаются на беспокойных улицах с каменными постройками испанцев и самобытными строениями себуанцев. Это место, где гармонично сосуществуют созерцательность Востока и прагматизм Запада.