Геракл - праотец славян, или Невероятная история русского народа

Имя Хоре восходит к древнеиранскому имени Митры — Михр. Второе его имя Мира (?) вошло в русский язык в значении «мир», но не в смысле «весь свет», а как тихое время — «мир да Бог». Эта русская идиома также связана с Митрой. Хоре не «солнце», а «как солнце». Исследователи Авесты определяют Митру как древнего бога договоров. Позднее он стал почитаться арийцами и как бог-воин, «сражающийся на стороне праведного, верного договору, и безжалостно уничтожающий вероломных нарушителей соглашений и лгунов, а также и как бог-судья над всеми людьми (в том числе и над душами умерших), и как солнечное божество, сопровождающее Солнце в его небесном полете» (Рака, 1998. С. 270).

Митра, как и наш Хоре, обращен лицом к западу: «Мы почитаем Митру… / Что землю вширь проходит / После захода солнца»; «Летит он, стран владыка… / Над стороною правой» («то есть южной, так как Митра после захода солнца летит с Запада на Восток») (Авеста, 1998. Михр-яшт. XXIV, 95–97; XXV, 103–105. С. 297, примечание № 1). Митра «первым из божественных духов над Харой приближается впереди бессмертного [Солнца], сам на быстрой лошади… наимогущественный, обозревает всю [землю], заселенную арийцами» (Авеста, 1998. С. 312. Михр-яшт. IV, 13. Выделено нами — Л. Г.). В числе холодного оружия у Митры нож или обоюдоострый клинок: «На колеснице Митры… / Есть тысяча ножей, / Что обоюдоостры»; у Вэртрагны, бога войны, «великолепного Мужа», «что летит за Митрой следом», «златой клинок, что разукрашен весь» (Авеста, 1998. Михр-яшт. XXXI, 127; Бахрам-яшт. X, 27).

(8) Из богов русского пантеона нам известен только один конный бог — это Хоре. В «Слове о полку Игореве» полоцкий князь Всеслав, нарушивший закон престолонаследия и завладевший киевским престолом с помощью восставших киевлян, ночью, до света, пока не появился Хоре «впереди бессмертного Солнца, сам на быстрой лошади», несется в Тмуторокань, «Великому Хорсу волком путь перерыскивая». Его цель: удержаться на киевском престоле, урядившись о Новгороде с сыном Святослава Глебом (Кучкин, 1985). И мы готовы утверждать, что в договорах Руси с греками под выражением: «клялись оружием своим», следует подразумевать клятву Хорсу. Именно так.

(9) Мирный договор Олега с греками 907 г. русские скрепили таким образом: «Кляшася оружьем своим, и Перуном, богом своим, и Волосом, скотьим богом, и утвердиша мир» (ПЛДР. С. 46). Клятва «оружием своим» — это клятва Митре-Хорсу: «Ты миром и войною / Стран управляешь, Митра» (Авеста, 1998. Михр-яшт, VII, 29), — клятва богу договоров и богу-воину, сражающемуся на стороне праведного, верного договору.

(10) Мирный договор Игоря с греками 945 г. сохраняет форму русской клятвы, но в нем имеется ценное для нас пояснение, раскрывающее содержание клятвы «оружием своим». Вот клятвенная часть договора для языческой части Руси, для тех, которые не крещены, в переводе на современный русский язык по тексту «Повести временных лет» А.А. Шахматова: «И которые помыслят от страны Русской разрушить такую любовь… да не имеют помощи от Бога, ни от Перуна, да не защитятся щитами своими, и да посечены будут мечами своими, и да погибнут от стрел и от иного оружия своего, и да будут рабами в этом веке и в будущем» (Шахматов, 1916. С. 53). Постараемся же хорошенько запомнить угрозу нарушителям договора: погибнут от оружия своего и станут рабами как на этом, так и на том свете, — для суждения о содержании клятвы «оружием своим» эти положения являются главными.

(11) Мирный договор Святослава с греками 971 г. в краткой форме сохраняет клятву «оружием своим», и в то же время в этой клятве вместо «да будут рабами в этом веке и в будущем», появилось «да будем злати, якоже злато се», которое нам предстоит разобрать.

«Если не соблюдем мы чего-либо из сказанного раньше, то я и те, которые со мною и подо мною, да будем иметь проклятие от Бога, в него же веруем, и от Перуна и от Волоса, скотьего бога, и да будем золотыми, как это золото, и своим оружием да иссечены будем. Это имейте за истину, потому что царскую золотую грамоту создали нынче для вас, и написали на хартии этой, и своими печатями запечатали» (Шахматов, 1916. С. 87, примечание № 7. Пер. наш. — Л. Г.). Так вот, клятва «оружием своим» имела, оказывается, такое содержание: если не соблюдем мы чего-либо из сказанного в договоре, то своим оружием да иссечены будем. На первый взгляд все ясно, и в то же время ничего не ясно. Как это можно быть иссеченным своим оружием? Это высказывание считается таким же темным местом, как и «да будем злати, якоже злато се». Однако такая удивительная угроза нарушителям договора приобретает содержательный смысл в контексте восхвалений Митре, у нас — Хорсу:

Вот, оказывается как: оружие нарушителей мирного договора само обернется против них, и они будут повержены. Тогда что же значит «да будем злати, якоже злато се»? Опять Митра? О, в этих словах захватывающая метафора древних русов, торговцев рабами! Эти слова переводят почему-то «будем желты, как золото» (ПЛДР, 1978. С. 87), но почему нарушители договора пожелтеют— пока не известно. Но ведь нарушителей договора ждут не победы, а разгром, вот тогда пленные и станут «золотыми» — готовыми на продажу рабами, которых продавали за золото. Золотыми, как «это золото», гривны-обручи, которые русы вместе с оружием клали на землю, клянясь «оружием своим». Теперь доступен пониманию и этот факт: зачем русы, скрепляя мирные договоры оружием своим, клали на землю вместе с ним и свои золотые гривны — для того, чтобы показать, что нарушители договора превратятся в пленных, продаваемых в рабство за золото. Еще за 60 лет до заключения Святославом этого договора с греками, в 912 г. князь Олег урядился с ними, что они буду выкупать своих греков (а по договору будут русы продавать им пленных греков) по 20 золотников за раба (Шахматов, 1916. С. 38). Выходит, что стать «золотым» — это значит иметь цену золотом за себя в качестве пленного.

Есть еще одно подтверждение того, как человек становится «золотым», «в злато пременися». Правда, при других обстоятельствах, когда он сам откупился золотом. В Галицко-Волынской летописи под 1209 г. читаем: «Яту бывшю Володиславу, и Судиславу, и Филиппу, и мучену бывшю, много имения дав. Судислав же в злато пременися, рекше много злата дав избавися» (Карамзин, 1991. С. 586). В этих обстоятельствах в злато пременися — как бы принял другой облик, стал золотом, а на самом деле — выкупился, тем самым избавился от мучений. Так Судислав «стал злат, якоже злато».

(12) Если в верхнем ярусе фигуры двух женщин и двух мужчин принимают за небожителей, то в отношении среднего яруса с двумя женскими и двумя мужскими фигурами меньшего размера, с разведенными в стороны руками, истинность суждений исследователей вызывает вопрос: насколько подлинно, что в среднем ярусе отражен земной мир? Тогда кто изображен: поселяне — домохозяйки и домохозяева, тягловые мужики? Я думаю, что с большей долей уверенности и в соответствии с духом русской мифологии, можно сказать, что в среднем ярусе изображены прибоги. Такая практика изображения сакральной иерархии существовала и в искусстве соседей славян — скифов. На верхней части ножен меча из состава Мельгу-новского клада в скифском кургане Нижнего Приднепровья, представлены чередующиеся изображения грифов, сфинксов и крылатых львов. «Следует отметить, — обращает наше внимание В.Д. Блаватский, — что в мельгуновских изображениях чудовищ выступает одна особенность, которая наблюдается в зверином стиле и последующего времени, именно: к основной фигуре животного приставляются, как бы сочленяясь с нею, меньшие по размеру фигуры других зверей» (Блаватский, 1985. С. 137).