Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны

В правительственной комиссии, во всех ее подкомиссиях и среди самодеятельных групп специалистов споры вокруг различных версий катастрофы продолжались до конца года. Спорили не столько по существу, сколько по формулировкам. Дело дошло до того, что группа космонавтов, защищая абсолютную невиновность Гагарина, направила письмо Устинову. Николаев, Попович, Быковский, Титов и Беляев писали, что в сравнительно простом полетном задании Гагарин и Серегин не могли из-за боязни облаков сделать резкий отворот и сорваться в штопор. Они потеряли работоспособность из-за разгерметизации кабины. Причиной аварии, по мнению этой группы космонавтов, было воздействие на экипаж резкого изменения давления в кабине. Против этой версии категорически выступила подкомиссия Мишука. Только в декабре Устинов решился наконец подписать решение комиссии с окончательной формулировкой. Смысл решения сводился к тому, что достоверной причины так и не установлено. Наиболее вероятной причиной гибели Гагарина и Серегина был резкий отворот самолета с целью избежать столкновения с шаром-зондом, менее вероятной причиной был отворот самолета от верхней кромки облаков. В результате резкого отворота самолет вышел на критические углы полета, сложная метеорологическая обстановка затруднила управление самолетом и экипаж погиб.

Постановлением ЦК КПСС объявлялся строгий выговор Каманину, выговор маршалу Руденко и взыскание другим, не повинным генералам.

Однозначного ответа, что случилось 27 марта 1968 года, нет до сих пор. Версии о причинах катастрофы уже после окончания работы правительственной комиссии разрабатывали ученые, опытные летчики и даже экстрасенсы.

Большую исследовательскую работу, включая динамическое моделирование возможных условий катастрофы, выполнил руководитель дипломного проекта Гагарина — профессор Сергей Белоцерковский. В 1992 году в издательстве «Машиностроение» вышла книга С.М. Белоцерковского «Гибель Гагарина: Факты и домыслы». По моему суждению, это самое серьезное исследование, опубликованное спустя 24 года после окончания работы правительственной комиссии [21].

Белоцерковский приводит в своем труде коллективное заключение 1988 года, которое подписала группа специалистов спустя 20 лет после гибели Гагарина. В числе подписавших:

С.А. Микоян — Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР, кандидат технических наук, генерал-лейтенант авиации в отставке;

А.И. Пушкин — Герой Советского Союза, заслуженный военный летчик СССР, генерал-лейтенант авиации в отставке;

С.В. Петров — заслуженный летчик-испытатель СССР, лауреат Ленинской премии, кандидат технических наук, полковник в отставке;

Г.С. Титов — Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР, военный летчик 1 класса, кандидат военных наук, генерал-полковник авиации;

А.А. Леонов — дважды Герой Советского Союза, лауреат Государственной премии СССР, летчик-космонавт СССР, кандидат технических наук, генерал-майор авиации;

С.М. Белоцерковский — лауреат Государственных премии СССР, доктор технических наук, профессор, генерал-лейтенант авиации в отставке;

А.В. Майоров — лауреат Государственной премии СССР, доктор технических наук, профессор, полковник-инженер в отставке;

П.Г. Сигов — лауреат Государственной премии СССР, генерал-майор-инженер в отставке;

A.M. Сосунов — лауреат Государственной премии СССР, кандидат технических наук, полковник-инженер в отставке.

В объективности и компетентности подписавших «Заключение» 20 лет спустя после авиакатастрофы сомнений нет. Приведу короткий отрывок из этого документа.

«… Как и 20 лет тому назад, мы высказываем твердое убеждение в том, что версия о неправильных действиях или недисциплинированности летчиков должна быть отвергнута… Серегин не мог пойти на прямое и бессмысленное нарушение авиационных порядков, разрешив Гагарину вместо выполнения запрошенной и выданной команды руководителя полетов на возвращение начать сложный пилотаж… мы все пришли к твердому убеждению, что только какое-то неожиданное обстоятельство могло привести к такому неблагоприятному развитию событий… Плюрализм мнений в этом вопросе остался…»

Уже после первой публикации текста заявления в журнале «Гражданская авиация» (№ 7 за 1989 год) С.М. Белоцерковский приводит результаты дополнительного исследования версии опасного сближения в облаках самолета-истребителя, вылетевшего с аэродрома Раменское, с самолетом Гагарина. Под руководством Белоцерковского группой ученых были разработаны методы моделирования на ЭВМ процессов поведения самолета УТИ МиГ-15, на котором находился Гагарин, для случая сваливания в штопор из-за маневра на уклонение или из-за воздействия вихревого следа впереди идущего самолета, или от того и другого вместе. Исследователям удалось с высокой достоверностью восстановить конечный этап полета — от последнего радиообмена до удара о землю. Этот этап занимал во времени всего 1 минуту.

Результаты очень добросовестного, научно организованного исследования в сопоставлении с другими материалами и свидетельствами, которые, к сожалению, в 1968 году не были с необходимой тщательностью проверены Государственной комиссией, показывают, что из всех возможных версий это самая вероятная.

Экипаж сделал все возможное для спасения после неожиданного сваливания самолета в штопор. Но им не хватило одной — двух секунд и 150 — 200 метров высоты. Уже в 1996 году повторно эту версию с большой убедительностью излагал мне при встрече и Алексей Леонов. Должен признать, что он очень эмоционально и доказательно говорил о фактах, каждый из которых показался в 1968 году незначительным и по разным причинам отбрасывался. Однако сумма их могла вызвать трагические последствия. Прежние наши размышления во время полета в Евпаторию в 1968 году, о которых я упомянул выше, теперь представляются мне наивными. Однако уже после публикации коллективного заключения 1988 года и после выхода книги «Гибель Гагарина» в 1992 году продолжают появляться версии причастных к военной авиации специалистов. Авторов этих публикаций нельзя считать наивными или некомпетентными.

В марте 1995 года исполнилось 27 лет со дня гибели Гагарина. Совершенно неожиданно, перелистывая вынутую из почтового ящика газету «Аргументы и факты», № 12(753), я обнаружил короткую заметку «Гагарин рискнул в последний раз». Автор материала Анатолий Григорьевич Колосов, как следует из текста, в конце пятидесятых годов был летчиком-инструктором, учившим летать в числе прочих и молодого Гагарина, в то время курсанта Чкаловского военного авиационного училища летчиков. «Аргументы и факты» со слов Колосова пишут, что в тот роковой день 27 марта 1968 года на аэродроме «Чкаловский» он встретился с Гагариным.

Версия Колосова, опубликованная им спустя 27 лет, настолько близка к мыслям, которые мы высказывали в самолете 12 апреля 1968 года, что я привожу отрывок из публикации, чтобы не отсылать читателя к поискам старой газеты.

«… Созданная для расследования происшествия большая комиссия подтвердила, что самолет и его оборудование были в порядке; до самого конца летчики сохраняли работоспособность; столкновения с другими самолетами, шаром-зондом, птицами не было. А что же было?

Доложив о выполнении задания и получив разрешение на вход в коридор района полетов для возвращения, Гагарин и Серегин вошли под нижнюю кромку облаков и уклонились в сторону — это подтверждается местом падения самолета.

Таким образом, они ушли с экрана радиолокатора и перестали выходить на связь. Полетать на вертикалях хотелось, а в пилотажной зоне была облачность. Поэтому Гагарин и Серегин отлетели подальше, нашли, по их мнению, безопасное место и начали «кувыркаться».

Фигуры пилотажа — переворот, петля Нестерова, полупетля — выполняются, как правило, в комплексе. При этом самолет УТИ МиГ-15 теряет примерно 1200м высоты. Высота же облачности была в пределах 1100 — 1300м. Выполнять петлю Нестерова в таких условиях крайне рискованно. Но летчики рискнули и проиграли.