Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны

У Дома союзов урны с прахом переставили на орудийные лафеты, и процессия двинулась на Красную площадь.

В 14 часов 30 минут прогремел артиллерийский салют. Урны Гагарина и Серегина заняли места в нишах Кремлевской стены вслед за Малиновским, Комаровым и Вороновым. Вместе с толпой прощающихся я прошел вдоль Кремлевской стены, невольно гадая, для чьего пепла будут выбиваться следующие кирпичи. Тогда никто не мог допустить мысли, что через три года в этой стене появятся еще три «космические» ниши.

Решением ЦК КПСС и Совета Министров была создана правительственная комиссия по расследованию причин катастрофы. Председателем комиссии был назначен Устинов.

Чтобы быть в курсе деятельности многочисленных подкомиссий, Мишин поручил Анохину посещать ЛИИ, встречаться с друзьями и знакомыми, работающими в этих подкомиссиях. Сергей Анохин, опытнейший летчик-испытатель, лучше любого из нас мог оценить достоверность различных версий.

К работе комиссии были привлечены все необходимые для расследования службы ВВС, гражданской авиации и промышленности.

В наших кругах назначение Устинова председателем правительственной комиссии вызвало удовлетворение. В данном случае мы не сомневались в его объективности.

К работе подкомиссии по методике летной подготовки космонавтов по предложению Мишина были привлечены Анохин, Цыбин и Феоктистов. Подкомиссия, состоявшая в основном из генералов и офицеров — летчиков ВВС, с явным неудовольствием выслушала Феоктистова, который доказывал, что летная и парашютная подготовка для космонавтов вообще необязательна. Подкомиссия в своем заключении формулировала обязательную необходимость летной подготовки.

Теперь, по прошествии многих лет, я бы сказал, что неправильно категорически отрицать полезность авиационной летной подготовки командиров космических кораблей. С появлением таких крылатых кораблей, как «Спейс шаттл» или «Буран», ситуация изменилась. Управление их посадкой опытный летчик-профессионал безусловно освоит и выполнит лучше малоопытного в полетных ситуациях энтузиаста космонавтики. Но для космонавтов, проводящих сотни дней на орбитальной станции, а в будущем год-другой в межпланетном полете к Марсу или для работы на лунной базе, вряд ли необходима летная и парашютная подготовка.

Наибольшие сражения происходили между подкомиссиями главного инженера ВВС М.Н. Мишука и другого заместителя главкома — Б.Н. Еремина, отвечавшего за изучение летной подготовки, организацию и обеспечение полета.

Первые две недели самой интенсивной работы сотен специалистов высшей квалификации, привлеченных к работе правительственной комиссии, не внесли никакой ясности в причины катастрофы. Пока все сходились на том, что самолет перед ударом шел на скорости, достаточной для горизонтального полета. Ни один из летчиков не пытался катапультироваться. По найденным часам Гагарина и Серегина катастрофа произошла в 10 часов 31 минуту, через одну минуту после спокойного доклада Гагарина. Были ли оба летчика за секунды до удара в рабочем состоянии? Вот по этому поводу и возникали основные споры.

Практически все детали самолета и его оборудование были собраны. НИИЭРАТ докладывал, что в результате добросовестных раскопок и просеивания земли все собранное соответствует 95% всей массы пустого самолета на момент аварии.

Не удалось отыскать всех осколков остекленения фонаря. Это давало повод для предположений о возможном разрушении фонаря до удара о землю. Но с чего бы? Чтобы разрушить фонарь, нужен взрыв на самолете. Возможность диверсии отвергалась категорически. Тем не менее Каманин и его сторонники утверждали, что летчики были по каким-то причинам без сознания.

Между тем после нескольких дней шокового состояния продолжились подготовки к полетам «Союзов» и Л1.

День космонавтики 12 апреля впервые отмечался без Гагарина. Мне с группой товарищей пришлось встречать этот день не в Кремлевском Дворце съездов, а в воздухе. На Ан-24 в 9 часов 30 минут мы вылетели из «Внукова-3» на Саки и далее в Евпаторию. Предстояло управлять полетом 7К-ОК № 7 и № 8 с задачей автоматической стыковки 15 апреля и еще одной попыткой облета Луны на Л1 до 1 мая. В зазоре между пусками 7К-ОК и Л1 должна была быть запущена еще и «Молния-1», чтобы обязательно обеспечить на майские праздники трансляцию телевидения по системе «Орбита» на Сибирь и Дальний Восток.

В самолете летели Рязанский, Трегуб, Большой, Голунский, Попов, Раушенбах, взятые «заложниками» специалисты по звездным датчикам Рачительный из «Геофизики» и наш Савченко, Виктор Расплетин, еще не пришедший в себя после похорон отца — академика Расплетина.

После взлета, как только облачность закрыла землю, мы, не сговариваясь, оторвались от иллюминаторов и заспорили о причинах гибели Гагарина и Серегина.

Самолет шел на автопилоте и командира корабля, опытного летчика, мы привлекли к нашим спорам.

Все склонялись с тому, что если нет никаких доказательств катастрофического отказа материальной части, например заклинивания рулей или взрыва на борту, то виноват сам экипаж. До Крыма мы успели придумать обоснования такой версии.

Гагарин накануне заседал в двух Госкомиссиях — утром по 7К-ОК и вечером по Л1. Голова у него была забита проблемами по руководству ЦПК — он, как никак, был заместителем начальника. 27 апреля ему предстояло еще вместе с Каманиным отстаивать в очередной раз состав будущих экипажей для пилотируемых 7К-ОК и облета Луны. Он спешил. Твердого задания, что именно он должен был делать в зоне, комиссия не нашла. Это было на совести Серегина и самого Гагарина. В самом деле, он столько времени добивался разрешения на этот полет. Наконец, он летит! Ощущение полета после долгого перерыва внушает желание хоть немного «порезвиться». Время еще оставалось. Может быть, с обоюдного согласия летчики вышли из зоны наблюдения локатора и задержались с ответом на запрос земли. Какой-то маневр они совершили и потеряли высоту. Выскочив из облаков, не могли сразу сориентироваться, задержались с ответом земле. Серегин очень дисциплинированный летчик и к тому же командир полка. Но здесь он не успел перехватить инициативу. Все же психологически надо его понять: не каждому дано летать инструктором с «первым человеком Вселенной». Может быть, он увидел и понял, что при маневре, который предпринял Гагарин, надо катапультироваться. По инструкции первым катапультируется второй, то есть сидящий сзади, Серегин. Но разве он мог покинуть самолет, если впереди Юра Гагарин? А Юра? Возможно, он еще надеялся выправить самолет. Ведь ему в жизни так везло! Он просто не успел даже подумать о катапультировании. Теперь истины не раскрыть никаким комиссиям: нельзя допустить даже мысли о возможной вине Гагарина — так будет настроена самая высокая комиссия.

На космических кораблях, появившихся всего только за семь лет до гибели Гагарина, мы обеспечиваем непрерывный телеметрический контроль за всеми жизненно важными параметрами. Даже на «далекой планете Венере» можем с точностью до секунды сказать, когда и почему прекратил работу спускаемый аппарат! А на самолетах, несмотря на то, что на них летают миллионы, в том числе самые знатные и знаменитые люди Земли, до сих пор нет надежных бронекассет с записью происшествий и не обеспечено такое же непрерывное радио — и телеметрическое сопровождение, которое мы имеем на космических кораблях.

Добравшись до Евпатории, вечером выслушали репортаж о праздновании Дня космонавтики. Довольно стандартный доклад сделал Келдыш. В президиуме находились почти все члены Политбюро во главе с Брежневым и Косыгиным. Это впервые для Дня космонавтики. Неожиданно дали запись выступления Главного конструктора. Ну разве можно было забыть голос Королева? Но его фамилия так и не была названа. Опять эта идиотская перестраховка.

Я вспомнил, что когда дома впервые прослушивали запись выступления никому еще не известного и таинственного Главного конструктора, то всей семьей пришли к заключению, что ум спрятать и законспирировать нельзя. Об ответственности Главного конструктора лучше Королева так никто и не сказал.