Западная Сахара. Преданная независимость

Марокко пыталось представить конфликт в Западной Сахаре как скорее внутреннюю, чем международную проблему. Хасан особо надеялся на то, что поддержка недовольных действиями Фронта ПОЛИСАРИО сделает референдум излишним. Его милосердие отражало традиционный процесс обеспечения экспансии методом убеждения племен дать клятву преданности короне. Желая интегрировать народ Западной Сахары через политику регионального развития, он отказался вести переговоры непосредственно с Фронтом ПОЛИСАРИО.

В конечном счете обе стороны согласились на ООНовский план мирного урегулирования, и референдум по вопросу о самоопределении был назначен на 1992 год. Но провал в переговорах о том, кто должен иметь право голоса, препятствовал проведению референдума. С тех пор все предложения ООН, включая план специального посланника Джеймса Бейкера о четырех- или пятилетнем переходном этапе автономии с последующим проведением заключительного решающего референдума, были отвергнуты одной или другой стороной.

В то время как Фронт ПОЛИСАРИО и Алжир всегда поддерживали идею референдума, Марокко предпочитало выжидать, пока поддержка Алжиром сахарцев не дрогнет, надеясь на то, что смерть Бумедиена могла бы открыть путь для достижения соглашения с его преемником, Шадли Бенджедидом. Позже, в течение 1990-х годов, борьба Марокко с исламскими террористами была основана на слабости Алжира. Хотя исполнительная власть Алжира сплотилась вокруг нынешнего президента Абдельазиза Бутефлики, армия и органы безопасности остаются мощными, но общее согласие по вопросу Западной Сахары и в более широком смысле по вопросу отношений с Марокко вряд ли будет достигнуто.

США считают Алжир важным торговым партнером и союзником в глобальной войне против террора. Алжир восстановил свои позиции на международной и африканской арене. Признание ЮАР Сахарской арабской демократической республики (САДР) в 2004 году несколько мартенализировало Марокко, отказавшегося присоединиться к Африканскому союзу из-за признания им требований сахарцев. Несмотря на назначение Ларби Белкхейра послом в Марокко, [13] похоже, нет оснований для того, чтобы Алжир смягчил свою позицию.

Марокко не может реально позволить себе столь же сильно упорствовать. Его официальное предложение предоставить Западной Сахаре значительную автономию при ближайшем рассмотрении кажется заурядным: не удивительно, ведь политический и институциональный подтекст такого решения требовал бы пересмотра конституции. Марокко хочет формально сохранить национальный суверенитет и в то же время жаловать реальную автономию населению, стремящемуся к полной независимости. После тридцати лет сепаратистской войны сахарцы не удовлетворятся ограниченной свободой в качестве лишь региона Марокко.

В попытках определить границы сахарской автономии Хасан объявил, что, «за исключением печати и флага», все остальное можно обсуждать. Он предполагал, что, если эта формула привлечет сахарцев внутри Фронта ПОЛИСАРИО, он мог бы рассчитывать и на остальных. Но в течение последних шести месяцев именно последняя группа — население Эль-Аюна и Смары — настойчиво требует независимости.

Хотя официальная позиция остается неизменной, региональная и внутренняя политика значительно изменилась. Правительства Алжира и Марокко могут стремиться монополизировать проблему, но ассоциации и политические партии пытаются разобраться в кризисе и по возможности способствовать поиску решения. Марокканские политические партии, кажется, активно ищут выход, который удовлетворит их собственные намерения.

Партия «Истикляль», [14] боясь потерять свои традиционные позиции как защитника территориальной целостности, сопротивляется идее автономии и предложила региональную структуру, охватывающую Западную Сахару. Умеренная исламистская Партия справедливости и развития, основанная в 1998 году и имеющая ныне 42 места в парламенте, заняла твердую позицию по этому вопросу, который мог бы стать проверкой ее лояльности короне. С тех пор как партию обвинили в моральной ответственности за взрывы бомб в Касабланке в мае 2003 года, ее лидеры попытались сделать акцент на национальных нотках.

Жестоко подавленные демонстрации за отделение в Эль-Аюне и Смаре создают впечатление, в местном масштабе и за пределами страны, что Марокко не контролирует полностью ситуацию в Западной Сахаре. Некоторые наблюдатели отметили, насколько изменилась ситуация по сравнению с 1999 годом, когда Эль-Аюн стал свидетелем недели полицейского насилия против сахарских студентов, призывавших к повышению стипендий и улучшению работы общественного транспорта. В этом случае королю удалось восстановить контроль, отправив министров выслушать сахарцев и успокоить их.

Но невиданные социальные протесты 1999 года сегодня становятся в основном политическими. Манифестанты не поддерживают открыто Фронт ПОЛИСАРИО, но они призывали к независимости на интернет-сайтах [15] и в дискуссионных группах, как и на улицах. Отсутствие какого-либо ответа лишь служит ужесточению действий сахарцев по отношению к правительству Рабата.

Итак, пробудит ли конфликт изменившаяся внутренняя и региональная ситуация? Многие северные африканцы молятся за то, чтобы возобновившийся интерес США к проблемам региона помог положить конец кризису. США хотят расширить сферу влияния НАТО и надеются использовать марокканскую армию для обеспечения региональной стабильности, но это будет невозможным, если Марокко будет вовлечено в локальные споры, в частности с Алжиром. Американские компании инвестировали в развитие залежей алжирской нефти и газа и хотят, чтобы напряженность в регионе спала. Прежде всего, США добиваются большего контроля над Сахелем, полупустынным районом на юге Сахары, где, как они предполагают, нашли убежище исламские террористы, к которым, есть опасения, могут присоединиться и недовольные ситуацией сахарцы.

Какими бы ни были их цели, США будет сложно действовать в одиночку и они предпочтут обеспечить поддержку и сотрудничество таких стран, как Испания, Франция и Мавритания, которые заинтересованы в обеспечении мира в регионе. США должны также принять во внимание популярные стремления и придумать образные ответы: любое решение, которое вручает полную победу одной стороне, рискует посеять семена будущего конфликта. Марокко ставило все на свою территориальную целостность, в то время как алжирцы и сахарцы сделали подобую ставку на самоопределение. Будет сложно решить конфликт так, чтобы не казалось, что защищается одна сторона, а другая объявляется вне закона.

Аурелио Артета [16]

Заложники Тиндуфа

Я только что вернулся из лагерей для сахарских беженцев в Тиндуфе (Алжир), где провел неделю. Это опыт, который я советую приобрести всем моим согражданам, особенно нашим представителям, потому что, находясь у себя дома, мы не можем столь наглядно ошутигь нищету политического беженца. Посреди каменистой пустыни, под ненадежным укрытием палаток и открытых сооружений из земляных брикетов, без водопроводной воды и доступной телефонной связи, [17] в компании немногочисленных коз, питающихся больше бумагой и пластиком, чем чем-либо другим, живут в ужасных условиях тысячи и тысячи людей, чья недавняя история была частью нашей. Они там пребывают в постоянном ожидании, без будущего. В таком состоянии они живут уже 30 лет, в зависимости от международной общественной милости и с ощущением унижения от того, что они обречены, сами того не подозревая, на слабую надежду самим что-либо произвести и когда-либо вернуть. Заключенные пустыни, как недавно назвал их один знаменитый испанский писатель. Скорее, боюсь, заключенные постыдной сети интересов, в которой Испания тоже участвует.