Мятеж номенклатуры. Москва 1991-1993. Книга 1

Нельзя недооценить и роль Р. Хасбулатова, всячески способствовавшего тому, чтобы оградить Лужкова от депутатских каверз. Им помимо выборов в июле 1992 г. были заблокированы выводы парламентской комиссии, изучавшей деятельность исполнительной и представительной власти в Москве. Итоговый документ комиссии, представленный Президиуму ВС, вместо рассмотрения по существу, был положен под сукно, а комиссии было предложено продолжать свою деятельность, которая к тому времени открыто саботировалась московской администрацией ("Ъ", № 28, 1992).

Многое сделала для срыва выборов демократическая пресса и депутатская фракция «ДемРоссия». День за днем москвичам вдалбливали в голову, что выбирать мэра "при живом Лужкове" совершенно невозможно. О всех юридических тонкостях и соображениях своих оппонентов, разумеется, умалчивалось.

Выборы в Москве были опасны городской администрации. Поражение старых бюрократических сил и объединившейся с ними новой номенклатуры на выборах было неминуемо. Если бы выборы стали неизбежными, многие силы попытались бы выбить кресло из-под Лужкова, дальнейшая работа которого на этом посту уже не была бы такой уж несомненной. В результате неминуемо вскрылись бы все чудовищные злоупотребления служебным положениям, катастрофическое расхищение богатств города, осуществленное под руководством "талантливого хозяйственника".

Из телефонных опросов 1000 москвичей, проведенных Институтом маркетинговых и социальных исследований «ГФК-Москва». Вопрос об отношении к мэру Москвы Ю. М. Лужкову (1992–1993 гг.):

Из данных февральского социологического опроса 1993 г. ("Бюллетень ОЦМ", № 3 1993):

Наказы новому мэру на случай проведения выборов:

Приведенные данные показывают, что выборы все-таки могли состояться. Потребность в них была. И вряд ли Лужков стал бы победителем на этих выборах.

* * *

Отметим, что попытка депутатов провести выборы натолкнулась не только на интересы номенклатуры. Законодательство, придуманное без привязки к жизни, позволило в огромном городе выдвигать кандидатов в главы администрации собранием в 150 человек. И таких собраний, судя по оформленным документам, прошло немало — более тридцати. В результате в списке кандидатов оказались и попросту больные люди. Широко здесь были представлены и "российские наполеончики" (см. одноименный раздел): Жириновский, Боровой, Анпилов, из заграницы приехал известный диссидент В. Буковский (в основном, чтобы «пофигурировать» перед телекамерами и журналистской братией)… Разбавить эту бестолковщину попытались ряд депутатов России, два замминистра, два крупных предпринимателя, директор промышленного объединения, несколько шумных политических деятелей муниципального уровня, священник, два генерала. Они также стали кандидатами на вожделенный пост.

Пожалуй, единственный кандидат был на голову выше всех. Это Ю. П. Власов — олимпийский герой в прошлом, писатель и публицист в настоящем. В случае выборов его успех был бы почти неизбежен. (Впоследствии Ю. Власов убедительно победил на выборах в государственную думу в миллионном избирательном округе Москвы.) Вряд ли Юрию Петровичу удалось бы одолеть круговую поруку криминального аппарата, но удар номенклатуре в этом случае был бы нанесен сильнейший. В ближайшие годы ей было бы не до переворотов. К сожалению выборы так и не состоялись.

В Моссовете надеялись, что первый тур голосования отсеет случайных лиц. Но дело с выборами затянулось, а газеты и телевидение демонстрировали наиболее убогих кандидатов в мэры, и сама идея о каком-то голосовании приобретала в глазах москвичей совсем уж анекдотический характер. В мэры лезли косноязычные бомжи. Пресса представляла дело именно так. Блок чиновников и журналистов в конце концов окончательно победил.

ПРИКАЗ: СТОЛИЦУ СДАТЬ!

Вопрос о власти, особенно власти тоталитарного государства, решается преимущественно в столице. Пока столица несла функции центра Союза и республики, ее администрация могла успешно маневрировать, играя на конфликте интересов. Об этом однажды на сессии Моссовета обмолвился Г. Попов. Он говорил, что в неразберихах между союзной и республиканской властью "создаются исключительно благоприятные условия для действия мафиозных структур, которые всегда могут найти какой-то канал на каком-то уровне, на стадии решения каких-то вопросов." Короче говоря, согласно позиции Попова, необходимо навести порядок, чтобы мафиози могли обращаться в одно место и иметь только один канал для своей деятельности. Так, собственно, и произошло. То, что раньше получали чиновники на союзном и республиканском уровне, перекочевало в карманы московского чиновного люда. Потому-то этот слой и стоял горой за горячо любимого «Харитоныча».

Формальным поводом для возбуждения вопроса о статусе столицы послужил Указ Президента СССР Горбачева о Садовом Кольце, который долго не могла ему забыть "демократическая общественность", рисуя на его портретах свастики и потешаясь над ним, как над Президентом только этого самого Садового Кольца. (Мерзость этих шутовских выходок ничем не отличалась от воплей шизо-коммунистов в 1994 г.: "Иуда!".)

Как только ВС РСФСР начал обсуждение проблемы статуса Москвы, Горбачев издал Указ о создании соответствующей комиссии (с незапамятных времен верный метод утопить все дело). Попова комиссия и российские законодатели держали у дверей и никаких документов до поры до времени не предоставляли. Пришлось ГХ самому проявлять активность в качестве борца за права москвичей. Он повсеместно сетовал, что в тяжких трудах ему приходится постоянно искать исполнительную власть, которая подчинена неизвестно кому. В общем оставался Гавриил Харитонович покуда без исполнительной власти и без статуса Москвы.

Обходной маневр проникновения в недра номенклатурных интриг оказался удачнее. Вместе с мэрией в 1991 г. в Москве появился и мэр — сам Попов, а закон "О статусе…" начал рассматривать российский парламент, уже не оглядываясь на союзных коллег. Но не удовлетворили Попова усилия российских депутатов. Он считал и заявлял, что Москва "и как столица, и как сверхгород-мегаполис не сможет вписываться в общероссийские законы". Мэр гневался по поводу того, что рассмотренный в первом чтении закон о статусе Москвы таков, что "парламентарии оставили нас с вами наедине со своими проблемами, лишив возможности решать их". Пожелания мэра учтены не были. А ведь он хотел особого положения для Москвы в части взаимоотношений исполнительной и представительной власти, особого территориального устройства, "полномочий в экономической сфере, позволяющих проводить в наиболее выгодном для населения режиме радикальные экономические преобразования". Нет, не хотелось Попову быть "низведенным до положения назначаемого председателя исполкома" ("ВМ", 20.12.91).

Пришлось Попову раз за разом подключать к делу тяжелую артиллерию. Для начала в дело сгодилась любимая газета Президента — "Московский комсомолец". Ее редактор, совместивший этот пост с руководством московским отделением номенклатурной партии Попова (ДДР), от имени этого отделения призвал Ельцина решить все проблемы разграничения полномочий властей своим Указом, а ВС приостановить принятие Закона "О статусе Москвы" ("Куранты", 20.12.91). На этот комариный писк никто бы не обратил внимание, но за ним стоял Попов.