Мятеж номенклатуры. Москва 1991-1993. Книга 1

Реформа административно-территориального управления городом, губительная в нестабильной экономической ситуации, вполне соответствовала целям номенклатуры, стремящейся к нейтрализации или устранению своих политических противников. Избранные методы вполне соответствовали цели. Свобода слова реализовалась только для сторонников "генеральной линии", а против несогласных была развернута программа подтасовок и лжи. Административный передел, проводимый с революционным энтузиазмом, призван был обеспечить бывшим партаппаратчикам, проявившим к тому же лояльность к новому «вождю», доходные места.

Теоретической основой для административного «эксперимента» послужил тезис о "сильной исполнительной власти". В действительности эта власть ничего исполнять не собиралась, а «теории» разводились лишь для того, чтобы подорвать другие ветви власти и прибрать к рукам их полномочия. Речь вовсе не шла об эффективности функционирования "исполнительной вертикали", которой «эксперимент» нанес сильнейший удар. Только по официальным данным, московские чиновники не выполнили более трети распоряжений мэра и постановлений Правительства Москвы ("Тверская-13", 5.11.92). Что ж с того? Выполняется только то, что выгодно в данный момент!

На протяжении всей российской истории государственные мужи неоднократно использовали метод укрепления своей личной власти, заключающийся в том, что старые органы государственной машины постепенно утрачивали свои функции, а влияние и реальную власть получали другие структуры. Постепенность процесса преобразований гарантировала от социального взрыва. Попытка же в одночасье разрушить систему управления до основания привела в 1917 г. к социальной катастрофе. Повторить этот эксперимент ради быстрого приобретения личной власти решились назвавшие себя демократами проходимцы, которым удалось оседлать волну демократических настроений и захватить сначала Москву, а потом и всю Россию.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГОЛОДОВКА — II

Путч 1991 г. сменил декорации. Сессия Моссовета, принявшая 22 августа 1991 г. решение о преодолении последствий путча, предусмотрела одним из пунктов просьбу к МВД РСФСР о немедленном введении в должность начальника ГУВД генерала Комиссарова. Тем более, что существовал приказ российского министра на этот счет еще от 6 апреля 1991 г. Но МВД РСФСР снова начало тянуть резину, выжидая реакцию сильных мира сего. Сессия Моссовета через неделю снова обратилась по указанному поводу уже к Президенту России Б. Ельцину. Ельцин на обращение не ответил, но выпустил Указ "О полномочиях органов исполнительной власти г. Москвы", передающий всю полноту власти в городе Попову и Лужкову.

Заговор номенклатуры продолжался. Поэтому 4 сентября 1991 г. группа депутатов вновь возобновила голодовку. Голодовка на сей раз проводилась в Красном зале Моссовета, окна которого выходили на Тверскую улицу. Именно в этих окнах появились громадные буквы, обращенные к Москве: «ГОЛОДОВКА». И Москва не безмолвствовала. Возмущенные произволом номенклатуры люди приходили на митинги к памятнику Юрию Долгорукому. Депутаты раздобыли мощный динамик, который непрерывно вещал из здания Моссовета на площадь голосами тех участников голодовки, которые уже были не в состоянии выступать с трибуны.

А в это время генеральный директор департамента мэра Е. Савостьянов разъяснял специальным письмом в ГУВД, что милиции не стоит беспокоиться и надлежит подчиняться приказам генерала Мырикова.

У участников голодовки оставалась надежда на то, что Ельцин все-таки обратит внимание на творящиеся у него под боком безобразия. После разгрома ГКЧП образ первого Президента выглядел светлым. На него, как на оплот справедливости, и была надежда. Из тех, кто еще мог держаться на ногах, составили делегацию.

Но обратиться к "царю батюшке" не удалось. Депутатов просто не пустили в Белый Дом. Новая демократия устанавливала свои порядки. О Конституцию и законы Ельцин стал вытирать ноги сразу, как только были нейтрализованы всесоюзные структуры власти и у него были развязаны руки. Статус народного депутата для него с этого момента не значил ровным счетом ничего. Одновременно сговор номенклатуры поддержала пресса. В СМИ голодовка была представлена глупой и нечистоплотной игрой.

Пробиться к Ельцину на сей раз удалось лишь одному наиболее настырному депутату. Изложив все свои болячки и объяснив причину голодовки, депутат нашел отеческое понимание и даже получил обещание со стороны Президента во всем разобраться и встретиться с моссоветовцами на сессии. Депутат ушел повеселевшим. Но напрасно. Ельцин обманул второй раз, так и не решившись посмотреть в глаза избранникам Москвы, которая в свое время вытолкнула его к вершинам власти. С начальником ГУВД он тоже не стал разбираться. Все-таки Г. Попов был для Ельцина почти родным и мог еще пригодиться для дальнейших закулисных игр, а с Моссоветом были одни только хлопоты.

12 сентября 1991 г. открылась сессия Моссовета, которая сразу же обратилась к Ельцину с телеграммой, где напомнила Президенту закон, по которому он должен был принять для беседы депутатов Моссовета, объявивших голодовку.

Генерал Мыриков в этот момент подал в отставку с поста начальника ГУВД. Его поведение во время путча ГКЧП было более чем двусмысленным, и стоило поберечь себя. Вместо того, чтобы назначить на освободившееся место Комиссарова, Г. Попов все силы бросает на то, чтобы протолкнуть в начальники ГУВД кого-то из своих приближенных.

Попов трусил. Боялся, что реставрация не заставит себя долго ждать, и тогда ему припомнятся все его художества. Вот и стал он торопливо рассаживать на все посты в силовых структурах своих людей. Пусть плохонький, да свой! ГУВД досталось молодому шалопаю и известному активисту «ДемРоссии» А. Мурашеву.

Голодовка депутатов для Попова была непонятна. Поэтому он называл ее политиканством, выходом за пределы здравого смысла. Чтобы втиснуть ситуацию в свой "здравый смысл", он выдумывает фальшивое письмо от 14-ти начальников РУВД в поддержку Комиссарова, а потом начинает клеймить неведомых авторов фальшивки ("МК", 24.09.91). В действительности имело место совещание начальников и заместителей начальников РУВД совместно с участниками голодовки. Милицейские чины однозначно высказались за то, чтобы ГУВД руководил профессионал. Под резолюцией совещания действительно стояло 14 подписей. Таким образом, Попов снова наводил тень на плетень.

Попов ни разу не пришел к голодающим и не попытался найти с ними общий язык. Состоявшееся собрание депутатов Моссовета расценило такое поведение, как провоцирование участников голодовки на самоубийство.

А между тем, на 16-й день голодовки двое из ее инициаторов были доставлены в больницу с сильными болевыми спазмами. Голодовка продолжалась в больнице.

Возможно именно это — угроза прослыть хладнокровными убийцами — заставила мэрскую власть пойти на попятный. В тот же день Станкевич и представитель МВД провели процедуру введения в должность начальника ГУВД генерала Комиссарова. Куда девать теперь Мурашева, было неясно. Тем более, что в пылу борьбы никто не заметил, что в действительности назначали его начальником управления МВД по Москве и Московской области, а Горбачев в эти дни отменил свой Указ о создании этой структуры.

Номенклатура, уступая требованиям голодающих, все-таки нашла выход из затруднительного для нее положения. Не даром поверженные политические противники как бы переселяются в своих победителей. Вот так же и Пуго будто переселился в Попова, и последний избрал путь политической провокации. Расшумев повсюду о ведущейся кампании по дискредитации мэра и вице-мэра, он инициировал организацию массовых митингов. На митинг 25 сентября поддержать своего «кореша» по политическим баталиям примчались И. Заславский, В. Миронов, А. Яковлев, Г. Якунин, Э. Шеварднадзе, Л. Шемаев… В общем — сливки "демократической общественности", которые тогда еще лишь у немногих вызывали приступы тошноты своими идеями и повадками.