Растление великой империи

Постоянно шантажируя Россию ее якобы колониальным прошлым, США буквально парализуют вполне естественную волю нашей страны позаботиться о стабильности своих собственных рубежей. Любая наша попытка хотя бы нейтрализовать кровавую анархию на сопредельных и еще совсем недавно входивших в ее состав территориях вызывает такую мощную волну пропагандистской истерии, что она была бы способна скомпрометировать если не само Царствие Небесное, то уж Иисуса Христа во всяком случае.

В то же время под лукавый шумок о русском империализме сами США, попирая всякие божеские и человеческие законы, позволяют себе любой внутренний и международный разбой. Вспомните кровавую баню в Лос-Анджелесе, оккупацию Гренады, высадку десанта в Панаме, прямое интернирование главы этого государства, между прочим, члена Организации Объединенных Наций, вспомните так называемую «Бурю в пустыне», военный конфуз в Сомали, бомбежку Сербской Боснии. Разумеется, каждая такая акция обеспечивалась пропагандистской трескотней о миротворческом или гуманитарном назначении, но от этого ни одна из них не становилась более оправданной и менее империалистической.

Неужели мои деловые собеседники, о которых я поминал в самом начале, всерьез полагают, что наивные россияне не догадываются, чем грозит такое наведение «нового порядка» в современном мире?

Если уж добавить к этому спекуляции американского правительства с кредитами, когда широковещательные посулы, приуроченные к очередным выборам или к референдуму в России, оборачивались в конце концов грошовыми подачками под грабительские проценты, то легко представить, что шансы Америки снискать сегодня в России пусть не любовь, но хотя бы простое уважение равны нулю.

Странное дело: страна, имеющая, казалось бы, все основания ожидать самой искренней благодарности от окружающих ее ближних и дальних партнеров за все те благодеяния, какие она им оказывает, правда, потребляя при этом сорок процентов мировых ресурсов, не вызывает к себе в большей части современного мира ничего, кроме ненависти и страха. За двадцать лет жизни на Западе я объездил практически весь мир. Во многих странах еще силен и живуч антисемитизм (по статистике еврейской исследовательской организации Бнай-брит, США по этой части занимает почетное первое место!) кое-где, в особенности в странах Центральной и Восточной Европы, по вполне понятным причинам не любят русских, в иных местах, к примеру, в Австралии и Новой Зеландии, еще остается предубеждение к «цветным», но нигде, ни в одном уголке планеты я не сталкивался с такой укорененной неприязнью, какую вызывают к себе американцы.

— Янки, убирайтесь домой!

Этот лозунг вы можете услышать на уличных демонстрациях, прочесть на стенах оград и домов, увидеть по телевидению во всех частях света — от Индонезии до Филиппин, от Ирана до Мексики. Как говорится, по делам и благодарность!

В заключение повторю хо, что сказал в упомянутом разговоре со своим американским собеседником:

— Избавьте нас, ради Бога, от ваших советов и советников, от ваших благодеяний и благодетелей, от ваших поучений и учителей. Мы как-нибудь сами разберемся в том, что и как нам делать для нашего собственного блага и лучшего будущего. Займитесь своими делами, вы сами сидите на этнической пороховой бочке, которая, как показал тот же Лос-Анджелес, может взорваться в любую минуту. Давайте дружить на равных, иначе между нами установится такой мир, что от нашей с вами цивилизации вскоре не останется камня на камне.

К сожалению, к этому мне добавить нечего.

¹⁹⁹⁴

Страна негодяев

Как стремительно раскручивается время! Вспомните предостережение, высказанное Станиславом Говорухиным в его «Криминальной революции»:

«В стране происходит криминальная революция. Вернее, она завершается. Победой революции может считаться окончательное построение уголовно-мафиозного государства».

С тех пор минуло не более года, а эта, казалось, эмоциональная сказка становится нашей реальной былью.

На днях обозреватель польского телевидения спросила меня с будничной интонацией в голосе:

— Как вы относитесь к предложению депутата Государственной думы Артема Тарасова передать власть мафии?

Даже я, человек, что называется, видавший виды и давно переставший чему-либо удивляться, слегка поперхнулся от неожиданности:

— Как, уже?

— Только что…

Репутация этого, извините за выражение, депутата украсила бы послужной список доброй дюжины отпетых рецидивистов, поэтому меня ошарашила не столько его откровенность, сколько его решимость сказать это открыто, вслух, не стесняя себя никакими тактическими или стратегическими соображениями. Утверждаю, такого в истории человечества еще не было: преступный мир официально заявляет свое право на власть. В общем, приехали!

Впрочем, артиллерийская подготовка к этому победному штурму началась не сегодня и не вчера. Сразу после триумфа ельцинской контрреволюции в августе 1991 года, успеху которой в немалой, если не в решающей степени способствовала российская уголовщина, на страницах периодики, на экранах кино и телевидения замельтешили, отмеченные печатью Уголовного кодекса РСФСР имена и лица в качестве примера «делать жизнь с кого» и всяческого подражания. Как говорится теперь, они ужинали страну, они ее и танцевали.

Преступность нарастала лавинообразно. Страна стремительно вооружалась, словно готовилась к военной осаде, информированная хроника в средствах массовой информации стала напоминать сводки с мест боевых действий, число жертв этой необъявленной бойни неуклонно приближалось к цифре времен окончания Великой Отечественной войны, органы правопорядка, вместо того чтобы противостоять преступному разгулу зачастую сами выходили на большую дорогу делить с бандитами сферы влияния и добычи.

В конце концов, осознав свое полное бессилие перед криминальным беспределом, власть запросила у него унизительного пардону. Некто полковник Донцов, занимающий в московской мэрии пост Начальника Управления по борьбе с организованной преступностью, первым выкинул белый флаг. Цитирую по той же «Криминальной революции» Говорухина:

«Мафия бессмертна, — заявляет полковник, — ликвидировать ее никогда не удастся».

Вывод полковника: с мафией можно и нужно договариваться.

Это был первый предупредительный звоночек. Затем начался сплошной одобрительный перезвон. И, конечно же, первой в него включилась наша вконец изолгавшаяся, испохабившаяся, искрутившаяся от лакейского сервилизма интеллигенция, главным образом либеральная. Сатирики и пародисты, барды и стихотворцы, прозаики и живописцы, эстрадные певцы и доктора рыночной экономики бросились наперегонки славить профессиональных мокрушников и вчерашних барыг, прозревая в них будущих государственных мужей, покровителей искусств, движителей технического и научного прогресса.

Российских сирен колониальной демократии дружно поддержали их эмигрантские коллеги по зарубежным «голосам» и «тамиздату», давно и прочно оккупированным интеллектуальной рванью из бывшего СССР, неизменно способной возносить или топтать все, на что ей укажет ее заокеанский патрон.

Этот слаженный хор как бы авансом заверял новых хозяев жизни в своей услужливой готовности тискать для них романы, ставить о них фильмы, спектакли и концертные представления, лишь бы успеть ухватить хоть малый огрызок с их блатного стола. Прости меня, Господи, но этим ларечникам от культуры, испившим когда-то из ее целительных источников, нет и не будет прощения за их гнусное предательство по отношению к ней!

У одного такого интеллектуального наперсточника я недавно совершенно случайно побывал в его мастерской. Вот уже много лет ее хозяин числится чуть ли не главным плакальщиком и печальником по унижаемой басурманами России. Его аляповатыми олеографиями на эту тему увешаны все наши дипломатические предбанники от Москвы до Нью-Йорка. Двухэтажное жилище мастера-патриота в центре Москвы битком набито предметами — церковной утвари, главным образом иконами. Иконы всех размеров, школ, конфессий висят, стоят, высятся здесь штабелями. Сколько же надо было этому страждущему заступнику поруганного Отечества ограбить российских храмов и частных заначек, чтобы сколотить себе такую коллекцию, уму непостижимо, полстраны, не меньше! Говорят, правда, что все собрание он уже завещал государству. Тоже неплохо придумано; сначала украсть, а потом увековечить себя в памяти потомства в качестве дарителя.