Как Япония похитила российское золото

Весной 1919 года по распоряжению Колчака часть золотого запаса, оказавшегося в Омске под контролем колчаковской армии, была изъята из хранилища и отправлена во Владивосток на оплату будущих поставок колчаковцам оружия и боеприпасов, ибо японская сторона свою готовность выполнить колчаковский заказ обусловила жестким требованием предварительного получения ею соответствующего денежного залога, действуя по принципу “Деньги на бочку!”. Только в этом случае японские фирмы и военные круги обещали Колчаку поставить требуемые боеприпасы и оружие в полном объеме и в сжатые сроки. Иллюстрацией тому служит документ, хранящийся в одном из японских архивов (“Архив Куроки”). Согласно этому документу, весной 1919 года в Токио прибыл по распоряжению адмирала Колчака помощник военного министра колчаковского правительства генерал-майор Сурин и поместил через японское военное министерство заказ для русской армии на сумму около 6 миллионов иен. Заказ этот включал: винтовки, шинели, обувь, портянки и телефонное оборудование — всего на армию численностью около 45 тысяч человек. Ведение наблюдения за исполнением этого заказа было поручено Колчаком генерал-майору М. Подтягину, находившемуся в Токио еще с царских времен в качестве приемщика заказов Главного артиллерийского Управления России, а затем в качестве Российского военного агента, т. е., говоря современным языком, военного атташе. За этим последовали и другие колчаковские заказы Японии на военные поставки.

В октябре — ноябре 1919 года состоялась передача колчаковской администрацией японской стороне значительной части хранившегося в Омске “царского” золота. Так, в частности, как сообщалось в предварительном “Информационном сообщении Банка Японии” за 1919 год, из России в Японию в названном году двумя партиями поступили в качестве залога слитки золота на сумму 50 миллионов иен (первый взнос — 20 миллионов иен и второй — 30 миллионов иен). Сообщение, подтверждающее доставку золотых слитков из Омска в Японию, попал в те дни и в японскую печать. Так, например, газета “Токе Нити Нити” от 3 ноября 1919 года поместила такую информацию: “Вчера в город Цуруга прибыло русское золото на сумму 10 миллионов иен в счет кредита Омскому правительству в объеме 30 миллионов иен”.

Одним из получателей колчаковского золотого запаса за обещанные японской стороной оружие и боеприпасы стал в октябре — ноябре 1919 года японский “Иокогамский валютный банк” — далее в тексте — банк “Ёкохама Сёкин Гинко” (по-английски “Ёкогама спешал банк”). Если суммировать опубликованные годом позже в японской печати сведения, то получится, что в этот банк поступили тогда от российского омского правителя золотые слитки и драгоценные изделия общим весом в 20 тонн 466 килограмм. В денежном выражении это составляло 26 миллионов 580 тысяч золотых рублей. Позднее это золото было отправлено в хранилища государственного “Банка Японии” (Нихон Гинко).

Другим получателем колчаковского золота стал находившийся под контролем японцев банк “Тёсэн Гинко” (по-английски “Тёсэн банк”), администрация которого сразу же переправила полученное золото в Японию — в осакское отделение “Банка, Японии”. По сведениям японской печати стоимость поступившего в осакское отделение “Банка Японии” русского золота была определена в сумме 27.949.880 иен, что по тогдашнему обменному курсу (одна иена равна одному рублю) составляло в пересчете на российские деньги 27.949.880 рублей. В целом же стоимость золота, полученного японской стороной от колчаковской администрации в виде залога за обещанные поставки в Россию вооружений, составила, следовательно 54.529.880 золотых рублей. Как результат этого в депозитах двух японских банков: “Ёкохама Сёкин Гинко” и “Тёсэн Гинко” во второй половине 1919 года были зафиксированы их же собственной отчетностью резкие скачки вверх, которые никогда не наблюдались ни в прежние, ни в последующий годы. Так, например, согласно отчетам администрации “Ёкохама Сёкин Гинко”, общий депозитный счет банка увеличился с 119.116.632 иен в октябре 1919 года до 154.483.686 иен в ноябре того же года. По свидетельству японских финансовых экспертов, ни один другой банк Японии никогда не отмечал столь стремительного роста своих депозитов за столь короткий отрезок времени, как “Ёкохама Сёкин Гинко”.

Равным образом небывалый рывок вверх отметила японская официальная статистика и в размерах японского государственного золотого запаса: если в 1918 году этот запас составлял 2233 килограммов, то в 1919 году его размер увеличился до 25855 килограммов.

Ну, а что получили колчаковцы от японской стороны после передачи ими в виде залога части “царского” золота, оцененной в столь крупные денежные суммы? Ничего! Ровным счетом ничего! Ибо в те дни, последовавшие за доставкой “царского” золота в хранилища “Банка Японии” (Нихон Гинко) началась серия поражений колчаковской армии, что повлекло за собой, как уже говорилось выше, паническое отступление этой армии из Омска, ее окончательный разгром под Иркутском, пленение Колчака и его бесславную гибель. В таком развороте событий японские государственные деятели, банкиры и военные круги усмотрели для себя прекрасную возможность не поставлять в Россию заказанных Колчаком оружия и боеприпасов “за отсутствием адресата” и присвоить себе все то русское золото, которое Япония получила в виде залогового аванса. Факт остается фактом: поставки оружия и боеприпасов для колчаковской армии так и не были произведены, золотые слитки, полученные из российского государственного фонда японским банкам “Ёкохама Сёкин Гинко” и “Тёсэн Гинко” в виде залога за эти поставки так и остались в хранилищах названных банков. Но это было только первое проявление непорядочных, вороватых поползновений японцев в отношении оказавшейся в их поле зрения царской казны. Далее же последовали другие еще более бесцеремонные действия, завершившиеся в конечном счете разграблением японской военщиной тех остатков царской казны, которые были вывезены беглыми колчаковскими генералами в оккупированные японцами районы Сибири и российского Дальнего Востока.

4. СОТРУДНИЧЕСТВО АТАМАНА Г. СЕМЕНОВА С ЯПОНСКИМИ ИНТЕРВЕНТАМИ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ: УТЕЧКА “ЦАРСКОГО” ЗОЛОТА В ЯПОНИЮ

Неспособность разбитой колчаковской армии удержать за собой Иркутск привела к тому, что отдельные уцелевшие отряды этой армии, в январе — феврале 1920 года стали отступать на восток в направлении Читы — в районы, контролируемые японскими вооруженными силами. Некоторые из этих отрядов во главе со своими командирами волей-неволей, оказались вынуждены вступить в контакты с японским военным командованием в Забайкалье.

А военное командование Японии в те же дни не спускало глаз с того драгоценного груза, который колчаковцы пытались, переправить на восток по транссибирской магистрали. Российский журналист В. Головнин, специально занимавшийся этим вопросом, пишет, что еще до того, как Омск был взят в полукольцо наступавшей Красной Армии, глава находившейся при “верховном правителе” японской военной миссии генерал Ясутаро Такаянаги обращался к Колчаку с предложением отдать “царское” золото японцам “на хранение”, но тогда Колчак гордо отклонил это предложение. Именно тогда один из белых генералов — В.Г. Болдырев, перешедший впоследствии на сторону Советской власти, записал в своем дневнике: “Омск пал. Колчак с остатками расходящейся по домам армии отходит на восток. При нем будто бы еще 300–400 миллионов золота. Удастся ли довести эту огромную сумму — вопрос весьма сложный. Слишком соблазнительная цифра, чтобы за ней не охотились”. И действительно, автор этих строк был прав: охота за колчаковским золотом началась уже в те дни: наибольшую прыть среди охотников проявляли при этом представители “Страны восходящего солнца”.