К постановке проблем теории исторического материализма

7. Надстройки как сферы отдифференцированного труда.

Я ставил своей задачей также анализировать надстройки с точки зрения труда. Маркс недаром говорил об «интеллектуальном производстве» и «идеологических сословиях» (ideologische Stande). Не буду говорить здесь о практическом значении этих вопросов специально для нашего времени и специально для нашей партии. Ограничусь чисто теоретической мотивировкой такого «аспекта».

Во-первых. Такая точка зрения прекрасно освещает вопрос о соотношении материального производства с производствами «интеллектуальными» и наглядно демонстрирует всю нелепость «сплошной» постановки вопроса и в этой области (все «полезное» – производство); в частности, при таком решении вопроса ясно, что интеллектуальный труд постоянно как бы вытекает и затем обособляется от материального производства; казуистические хитроумные вопросы относительно категорий, лежащих на самой границе этих областей, методологически отпадают совершенно так же, как якобы «ужасные» вопросы о промежуточных социальных группировках и других текучих величинах.

Во-вторых. Такая постановка вопроса позволяет объяснить необходимость как появления тех или иных видов надстроечного труда, так и своеобразную диспозицию различных отраслей этого труда, т. е. относительные размеры их в данном обществе (такие вопросы, как, напр., вопросы пропорции между материальным и нематериальным трудом; о пропорции между различными видами «духовного» труда и т. п., мне кажется, ранее не ставились вообще; между тем это необходимо для объяснения целого ряда существеннейших явлений; ср., напр., практическую ценность для нас вопроса о материальном производстве и административнобюрократическом аппарате).

8. «Способ представления» и формирующие принципы общественной жизни. Я считал своей теоретической обязанностью поставить на первый план забытое всеми положение Маркса о «способе представления» («Vorstellungsweise»). Не подлежит никакому сомнению, что это понятие было у Маркса понятием, соотносительным со «способом производства». Другими словами, определенному способу производства соответствует, определяясь им, и адекватный способ представления. Маркс не разработал вопроса о способе представления так же логически ясно и точно, как вопрос о способе производства. Но из его отдельных замечаний (напр., о том, что нужно разработать вопрос об «интеллектуальных сословиях» и т. д. и т. п.) совершенно ясно вытекает, как он смотрел на постановку этих проблем. Этим решается вопрос о едином основном «стиле» общественной жизни снизу доверху и об исторически относительном характере всяких и всех идеологий, взятых не с точки зрения отдельных их положений (которые могут быть вечны), а с точки зрения типов связи между ними, тех особых принципов координации, которые и составляют конститутивный признак понятия о «способе представления».

9. Физиология человека и законы общественного развития. Бесконечные споры о соотношении между законами биологии и социологии и т. д. я пытался поставить на совершенно иную почву. А именно, физиологические особенности людских групп, а равно и соответствующие им особенности психологические я рассматриваю как квалификацию определенных рабочих сил общества (психофизиологические особенности крючника, музыканта, организатора производства, купца, шпиона, шофера, офицера и т. д.). При таком решении проблемы не получается того нелепого удвоения «законов», которое встречается на каждом шагу даже в лучших марксистских работах (с одной стороны законы биологии, физиологии и т. д., с другой – законы общественного развития). На самом деле одно есть «инобытие» другого. Одно и то же явление рассматривается с разных точек зрения. Психофизиологическая структура крючника и квалификация его рабочей силы – не две разные величины, а два разных способа рассматривать одну и ту же величину. Особенно ясно вскрывается это при изучении тейлоризма, психотехники и т. д.

10. Материализация общественных явлений. «Новшеством» с моей стороны является и развиваемая мною теория материализации общественных явлений, своеобразный процесс аккумуляции культуры, когда общественная психология и идеология уплотняются и оседают в виде вещей, имеющих оригинальное общественное бытие. Эта материализированная, образно выражаясь, уплотненная до степени материального, общественная психология и идеология становится, в свою очередь, отправной точкой для всякого дальнейшего развития (книги, библиотеки, галереи, музеи и пр. и пр.). Если материализация общественных явлений есть один из основных законов развивающегося общества, то ясно, что в соответствующих областях (т. е. надстройках) анализ нужно начинать отсюда. Материалистическая точка зрения и здесь получает свое новое подтверждение. [8]

11. Закономерность переходного периода и закономерность упадка. Одним из центральных возражений против исторического материализма является указание на якобы мистическую сущность производительных сил у Маркса, которые должны, неизвестно почему и неизвестно отчего, во что бы то ни стало развиваться. Грех утаить, что последнее «требование» к производительным силам предъявлялось не раз в сочинениях марксистов. Но сам Маркс в этом нисколько не повинен, потому что он не раз указывал на случаи «гибели обоих борющихся классов», вместе с ними – всего общества, вместе со всем обществом, следовательно, – и его производительных сил. Вопрос о том, суждено ли обществу развиваться или погибнуть, не может быть решен абстрактно в ту или другую сторону. Он может быть решен только на основе конкретного анализа.

Точно так же эмпирически доказано, что переходные периоды, сопровождаемые революциями, связаны с временным, более или менее длительным падением производительных сил.

Следовательно, обычная формулировка основ теории исторического материализма, начинающаяся со слов: «рост произвол. сил», слишком узка, ибо не охватывает ни эпох упадка, ни переходных революционных периодов.

Я поэтому и здесь считал своей теоретической обязанностью дать анализ закономерности этих явлений, игравших и играющих немаловажную роль. Сделать это было тем более необходимо, что без такого анализа нельзя понять и современность. Социологическая характеристика этих периодов как периодов отступления производительных сил под влиянием надстроек с постоянной лимитацией этого влияния предыдущим состоянием производительных сил; другими словами, характеристика основной закономерности их как растянутого во времени процесса обратного влияния надстроек (в случаях переходного периода до момента установления нового общественного равновесия) дана со всею определенностью и уложена в общетеоретические рамки.

С другой стороны, я старался дать и формулировку необходимых фаз в процессе революции, опираясь отчасти (как и в «Экономике перех. периода») на замечания тов. Крицмана, которому принадлежит приоритет в решении данной задачи. Таким образом, телеология была изгнана из своего последнего убежища.

Я коснулся в данной статье лишь своих главных «новшеств». Мог бы перечислить и целый ряд других: в учении о классах, о соотношении между вождями и партией, в учении о революции и пр. К сожалению, у меня нет времени, чтобы останавливаться на всем этом. Приходится извиниться перед читателем даже за фрагментарный характер данных «беглых заметок». Задачи, стоящие перед нами, как видно и из них, очень сложны. По мере сил я старался их решить. Всякому понимающему человеку, а тем более большевику, ясно, что общая тенденция моих «нововведений» идет по линии развития ортодоксального, революционного и материалистического понимания Маркса. Я принял бы с благодарностью всякое ценное указание, ибо широкое сотрудничество здесь обязательно так же, как и во всякой другой области.

Но, быть может, читатели воскликнут:

«А почему же о всех этих проблемах, действительно серьезных и действительно основных, ни один из ваших критиков даже не упомянул, если не считать исключений за правило?»

– «Спросите у ветра в поле»… как посоветовал однажды Кнут Гамсун по совсем другому поводу…