Мир, которого хотели и который ненавидели

о запрещении переброски войск с Восточного на Западный фронт. Как скажет уже после получения известия о подписании в Брест-Литовске перемирия Троцкий на заседании Петроградского Совета 2 декабря, немцы сначала и слышать не хотели, что им нельзя будет перебрасывать войска с нашего фронта на запад²⁶⁴.

В ночь с 30 ноября на 1 декабря (с 13 на 14 декабря) Ленин из сообщений нашей делегации узнает, что в Брест-Литовске возникла конфликтная ситуация по вопросу о прекращении оперативных перебросок войск с русско-германского фронта на Западный фронт²⁶⁵. И он тут же дает указание категорически настаивать на этом нашем требовании. А оно имело под собой все основания: Германия, пользуясь тем, что перемирие еще не подписано и пункт о переброске пока еще висит, так сказать, в воздухе, не теряла даром времени и заменяла свои части на западе солдатами с востоке. Во всяком случае, советская сторона имела на этот счет достаточно фактов. Газеты со ссылкой на французские и английские источники сообщали, что немцы еще до подписания соглашения о перемирии с Россией всех 20—30-летних солдат на Восточном фронте заменили старшими по возрасту или молодыми рекрутами '. Естественно, что последние были едва обученными. Таким образом, на нашем фронте номинально стояли те же части, что и прежде, но заранее принятыми мерами немцам удалось все же усилить состав своих дивизий на западе путем включения в них более боеспособных солдат с русского фронта. Этим способом немцы пользовались и в дальнейшем, о чем свидетельствовали показания перебежчиков, подтверждавших слух об отправке молодых солдат из частей на Западный фронт²⁶⁶. Об этом же вспоминал и Гинденбург, который, говоря о подписании на Восточном фронте перемирия, подчеркивал: «Ввиду разложения русской армии мы еще раньше отвели оттуда большую часть наших боевых сил, оставив только часть боеспособных дивизий до окончательного расчета с Россией и Румынией»²⁶⁷.

В день начала работы мирной конференции в Брест-Литовске вновь резко обострился вопрос об Учредительном собрании. О нем говорили на IV съезде партии эсеров, продолжавшем свои заседания в Петрограде. Так, Е. М. Ратнер подчеркивала необходимость организации вооруженных частей, создания боевых дружин в защиту Учредительного собрания, не исключая при этом возможности борьбы путем применения террора²⁶⁸. Одновременно продолжались заседания и II Всероссийского съезда крестьянских депутатов. Здесь вопрос об Учредительном собрании затронул в своем выступлении А. Л. Колегаев, говоривший от имени левых эсеров (в ноябре 1918 года он будет принят в партию большевиков) ²⁶⁹. Напомнив съезду, что Учредительное собрание существует для народа, а не народ для него, Колегаев охарактеризовал лозунг «Вся власть Учредительному собранию» как ошибочный, поскольку априори совершенно неизвестно, как оно поведет себя по вопросам земли, мира и другим. Как подчеркивали «Известия ЦИК», говоря о будущей судьбе Учредительного собрания, если оно «пойдет в ногу с развивающейся революцией, то оно пойдет вместе с Советами» Но будет ли это так на самом деле, сказать было нельзя. Более того, факты пока свидетельствовали об обратном²⁷⁰. Контрреволюция готовилась к «использованию» Учредительного собрания в своих интересах, к замене им Советской власти. Из различных губерний страны (Рязанской, Костромской, Курской, Псковской, Витебской, Тверской, Смоленской) поступали сведения о том, что во время выборов в Учредительное собрание имели место многочисленные случаи подтасовок со списками людей, имеющих право голоса, из избирательных урн изымались поданные за большевиков бюллетени и заполнялись голосами за кадетов, неправомерно лишали права голоса или вообще не выдавали бюллетеней тем, кто симпатизирует большевикам.

Вечером 1 декабря Ленин разъясняет большевистской фракции Учредительного собрания позицию Советского правительства по отношению к этому органу ²⁷¹. Поздно вечером того же дня он участвует в заседании ВЦИК, где вновь излагает точку зрения СНК по вопросу об Учредительном собрании²⁷². Подчеркивая, что, прикрываясь лозунгом Учредительного собрания, кадеты развязывают гражданскую войну, Ленин заявил: «Когда революционный класс ведет борьбу против имущих классов, которые оказывают сопротивление, то он это сопротивление должен подавлять; и мы будем подавлять сопротивление имущих всеми теми средствами, которыми они подавляли пролетариат,— другие средства не изобретены»²⁷³. Развязывая гражданскую войну и усиливая саботаж, говорил Ленин, буржуазия срывает дело перемирия²⁷⁴. После выступления Ленина и прений ВЦИК большинством в 150 голосов против 98 и при 3 воздержавшихся одобрил декрет СНК об открытии Учредительного собрания при наличии 400 его членов'. ВЦИК расценил решение СНК «самым целесообразным способом обеспечить в кратчайший срок созыв Учредительного собрания»²⁷⁵.

2 (15) декабря «Известия ЦИК» публикуют сообщение Карахана из Брест-Лнтовска, в котором он информирует Троцкого о том, что после длительного обсуждения делегации Четверного союза согласились принять предложенную советской стороной формулировку пункта о не-переброске войск с Восточного на Западный фронт²⁷⁶. В тот же день в 20 часов из Ставки Крыленко (из Могилева) было официально сообщено, что переговоры привели к заключению перемирия²⁷⁷. Договор о перемирии 2 (15) декабря 1917 года в Брест-Литовске подписали А. Иоффе, Л. Каменев, А. Биценко — со стороны России; Зекки — от Турции; полковник П. Ганчев — со стороны Болгарии; полковник Покорный, барон Франц фон Мир-бах, майор Бергер, Чаки — от Австро-Венгрии; капитан Гей, капитан 1-го ранга Горн, ротмистр запаса фон Розенберг, майор генштаба Бринкман, генерал-майор Гофман— со стороны Германии²⁷⁸.

Перемирие заключалось на 28 дней: с 14 часов 4 декабря 1917 года (с 12 часов 17 декабря по новому стилю) до 14 часов 1 января 1918 года (до 12 часов 14 января 1918 года). Обе стороны имели право, начиная с21-го дня перемирия, отказаться от него с предупреждением о том за 7 дней до возобновления военных действий. Если же ни одна из сторон за 7 дней до истечения срока перемирия не заявляет о своем желании прервать его, то оно автоматически продлевается, пока одна из сторон не откажется от него с предупреждением за 7 дней.

Перемирие распространялось на все сухопутные н воздушные силы договаривающихся государств, расположенные на сухопутном фронте между Балтийским и Черным морями. Одновременно перемирие наступает и на русско-турецкой театре военных действий в Азии. При этом договаривающиеся стороны обязались на время перемирия на названных фронтах и на островах Моонзунда не усиливать числа войсковых соединений, а также их состава и численности, не предпринимать на этих фронтах перегруппировок для подготовки наступления. Был согласован и пункт о запрещении перебросок войск. Он гласил: «Договаривающиеся стороны обязуются до 1 января 1918 года (14 января 1918 года) не производить никаких оперативных воинских перебросок с фронта между Балтийским и Черным морями, за исключением тех, которые к моменту подписания настоящего договора были уже начаты»²⁷⁹. Таким образом, этим пунктом мы вновь демонстрировали союзным державам свою лояльность в отношении соблюдения их интересов.

Один из пунктов перемирия разрешал в двух-трех специально организуемых местах на участке каждой русской дивизии встречи воинских чинов в дневные часы. Группы с каждой стороны при таких встречах не должны были превышать 25 человек. Участвовавшим в этих встречах разрешалось обмениваться газетами, журналами и открытыми письмами для последующей доставки их по назначению, а также предоставлялось право торговли и обмена предметами первой необходимости. Эти «пункты сношения», как они назывались официальным языком в договоре о перемирии, организовывались в местах, совместно определяемых сторонами, и обозначались белыми флагами. В приказе по армии, изданном Крыленко в связи с достижением перемирия, эти пункты именовались как «участки для братания»²⁸⁰. «Влейте через братание/ подчеркивалось в приказе,— революционный жар в сердца измученных войною солдат противника, но строго соблюдайте условия договора»²⁸¹. Разумеется, мы использовали эти места встречи солдат двух сторон для самой широкой пропаганды наших идей, идей Октября, идей мира и дружбы между народами. И страны австро-германского блока не могли не пойти на это, у них не было выхода: перемирие и мир им были нужны не менее, чем нам. В воспоминаниях Людендорфа об этом говорится так: «На некоторых пропускных пунктах, по желанию русских, было даже допущено сообщение между фронтами. Намерение вести пропаганду было совершенно ясно. Но главнокомандующий востоком был убежден, что соответствующими мероприятиями он сумеет справиться с этой пропагандой. Мы пошли и на это условие, лишь бы прийти к соглашению»'.