Мир, которого хотели и который ненавидели

25 ноября объединенное заседание ВЦИК и Петроградского Совета продолжило свою работу. Началось обсуждение отчета советской мирной делегации. Оно было острым: высказывались возражения против деятельности большевиков в Брест-Литовске и вообще по вопросу о мире, вносились конструктивные предложения. Много месяцев большевики говорили, указывал, например, в своем выступлении Лапинский, что мир надо заключать через головы империалистических, разбойничьих правительств, а теперь вступили в переговоры с представителями этих правительств¹. Лапинский заявлял, что большевики предаются иллюзиям, ведя переговоры с генералами, что этот факт говорит об отречении левых течений от интернационализма². С позиций непризнания Советской власти выступил Линдов, подчеркивавший, что окончательные условия перемирия и мира будут выработаны Учредительным собранием, поскольку нынешняя власть, мол, никем не признана и не уполномочена говорить от имени русского народа

От фракции левых эсеров на заседании выступил член советской делегации Мстиславский²²². Подчеркнув, что в нашей работе в Брест-Литовске были дефекты и шероховатости, которых необходимо избегать в будущем, поскольку слишком велика ответственность и тяжесть задач, лежащих на делегации, Мстиславский в то же время выразил сожаление на отсутствие пока в выступлениях конструктивных возражений, их подмену простыми придирками. Нас обвиняют в том, что мы говорим с генералами, продолжал Мстиславский, но мы ведем разговор с ними по чисто техническим вопросам перемирия, все отчеты о которых опубликованы. Мстиславский высказался за то, чтобы для делегации был разработан наказ, предложив с этой целью избрать комиссию, которая его подготовит, представит в ЦИК, а тот после обсуждения вручит этот наказ делегации²²³.

Говоривший от фракции большевиков Сокольников отвечал на возражения Лапинского и Линдова²²⁴. По вопросу об обмене военнопленными Сокольников заявил, что он был бы к выгоде немцев. Относительно пункта о запрещении переброски войск Сокольников подчеркнул, что наша делегация добилась своего, лишив немцев возможности усилиться за счет увода войск с нашего фронта. По вопросу об информированности во всех деталях немецких рабочих и солдат о переговорах в Брест-Литовске он выразил уверенность в невозможности скрыть от них протоколы этой конференции.

Выступивший на заседании Дыбенко говорил о всех шагах, которые предпринимались во имя заключения мира до установления Советской власти, но которые вели лишь к затягиванию войны ^s. Дыбенко, не согласившийся также с мнением Линдова, будто немецкий народ ничего не делает для мира, заявил от имени флота, что последний выражает свое доверие нашей делегации, хотя она и действовала в Брест-Литовске без наказа ВЦИК- А вот будущему Учредительному собранию, подчеркнул Дыбенко, мы дело мира не доверим.

С заключительным словом выступил Каменев, еще раз разъяснивший ряд вопросов, по которым в ходе прений выдвигались возражения или были высказаны другие точки зрения. Возвращаясь к вопросу об обмене пленными в настоящий момент, Каменев сказал, что немцы в этом случае получили бы молодых и годных для войны людей, и «было бы безумием со стороны русской делегации в то время, когда союзники не представлены при переговорах и этим самым находятся еще в периоде войны с Германией, дать последней такой сильный козырь в руки»²²⁵. Говорил Каменев И относительно тех возражений, которые были высказаны в выступлении Лапинского, обвинявшего делегацию, в частности, в сдаче позиций по вопросу о сроках перемирия (с 6 месяцев до 28 дней). Мы смотрели «на предварительное перемирие как на нечто такое, что дает возможность фактически приостановить бойню и дать возможность народам прийти в себя», отвечал Каменев на это возражение²²⁶. И, продолжая, он подчеркнул: «Мы верим, что после приостановления военных действий очень трудно будет снова к ним перейти»²²⁷. Имея в виду тот революционный подъем, который был в стране, ту веру в идеалы братства между всеми трудящимися, которыми жила революционная Россия, Каменев далее говорил о сроках перемирия: «Это же время должно быть использовано для созыва мирного конгресса и в течение этого же времени правительства, которые будут упорствовать и отказываться от участия в таком конгрессе, будут своими народами притянуты к ответственности» ²²⁸.

Когда закончилось заключительное слово Каменева, изъявил желание высказаться член нашей делегации крестьянин Сташков. Коснувшись вопроса о том, что вот некоторые думают, будто Учредительное собрание решит вопрос о мире, Сташков чисто по-крестьянски заявил, что «это еще писано по воде вилами» и все эти ссылки на Учредительное собрание напоминают ему старую пословицу— «Приедет барин, барин нас рассудит»⁶.

После окончания прений и заключительного слова докладчика объединенное заседание ВЦИК и Петроградского Совета решило поручить комиссии, составленной из предложенных фракциями товарищей, разработать наказ для нашей мирной делегации. Было предложено также поспешить и с подготовкой обращения к трудящимся всего мира с призывом потребовать от своих правительств принять участие в мирных переговорах.

Советская власть продолжала предпринимать шаги к тому, чтобы привлечь к переговорам представителей союзных держав, официальные круги которых относились резко отрицательно ко всем мирным шагам революционной России. Газеты, например, приводили слова французского посла в Петрограде Ж. Нуланса, который заявил, что мир у Германии можно взять «лишь при победе союз²²⁹ ников» '. Пресса информировала читателей и о заявлении американского президента В. Вильсона, который в свою очередь также подчеркивал: «Наша задача, разумеется, выиграть войну, и мы не позволим себе замедлить шаг и не позволим отклонить себя от намеченной цели, пока война не будет выиграна»². Словом, союзники по-прежнему «отвечали»: война до победного конца, а значит, и России по-прежнему надо было держать фронт протяженностью в 1800 верст со всеми вытекающими отсюда последствиями для нашей страны³.

В одном «строю» с союзниками продолжали идти и эсеры, старавшиеся нагнетать через свои газеты атмосферу нервозности в стране, вызывать панику у обывателя, возбуждать у людей недоверие к большевикам. «Большевики обманули нас,— писала 25 ноября их севастопольская газета «Вольный Юг».— Обещали мир народам и ведут переговоры с принцами. Обещали мир без аннексий, без контрибуций и на основе самоопределения народов— и выдают нас на милость победителя, который с первого же слова подчеркивает, что мы разбитая, неполноправная страна... Россия расплачивается за политику большевиков»⁴.

25 ноября Ленин очень много внимания уделил вопросам, связанным с продолжением переговоров в Брест-Ли-товске. За его подписью Н. В. Крыленко направлена телеграмма'. В ней Ленин указывал, что «для обеспечения более правильного состава военной экспертной комиссии при делегации», которая будет направлена в Брест-Л и-товск для продолжения переговоров, в нее, по его мнению, необходимо назначить: в качестве старшего представителя от армии, по усмотрению Крыленко, генерал-майора Базарова или генерал-майора Скалона; по одному офицеру Генерального штаба «от каждого из четырех европейских наших фронтов», при этом от Северного фронта Ленин назвал фамилию подполковника Генерального штаба Мороза; представителями флотов должны быть назначены контр-адмирал Альтфатер от Балтийского и один офицер, на усмотрение помощника главкома Румынским фронтом, от Черноморского флота. В качестве переводчика Ленин назвал и фамилию Соколова из штаба 5-й армии. В телеграмме Ленин подчеркивал, что все упомянутые лица должны прибыть в Петроград, в Смольный, утром 26 ноября для участия в составлении проекта договора о перемирии, и Крыленко надлежит на этот счет отдать соответствующие распоряжения.