Демократия для избранных. Настольная книга о политических играх США.

Во время послевоенной, 1919 — 1921 годов, политической кампании под названием «красная опасность» федеральное правительство продолжало запрещать публикации радикального характера, издавало судебные постановления о запрете забастовок, жестоко расправлялось с забастовщиками, учиняло массовые аресты, высылки, изгнания, устраивало политические судебные процессы и расследования в Конгрессе над политическими диссидентами. Общественное мнение обрабатывали мрачными историями о том, как большевики (русские коммунисты) уже готовы вторгнуться в Соединенные Штаты и как они убивали у себя в стране каждого, кто умел читать или писать или даже просто носил белый воротничок [135]. Буржуазные лидеры по всему миру встретили революцию 1917 года в России как страшный сон наяву: рабочие и крестьяне свергли не только монархический режим царя, но и класс капиталистов, владевший заводами, полезными ископаемыми и большей частью земель царской империи. Государственный секретарь США Роберт Лансинг заметил по этому поводу, что революция послужила плохим примером простому народу других стран, включая народ Соединенных Штатов [136]. В 1917 году вместе с Англией, Францией и одиннадцатью другими капиталистическими странами Соединенные Штаты вторглись в Советскую Россию в кровавой, но безуспешной трехлетней попытке свергнуть революционное правительство. Это была глава в истории, о которой большинство американцев никогда не слышали.

«Век джаза» 1920-х годов («ревущие двадцатые») был, как считается, периодом процветания. Множились биржевые спекуляции и другие махинации, позволяющие быстро обогатиться. Но основная масса населения жила в условиях острой нужды, зачастую испытывая недостаток в самом необходимом. В 1928 году конгрессмен Фьорелло Лагуардиа рассказал о своем посещении бедных районов Нью-Йорка: «Я признаю, что не был готов к тому, что мне пришлось увидеть. Кажется почти невероятным, что такая бедность может быть реальной» [137]. И в дополнение ко всему крах фондовой биржи 1929 года дал сигнал крупнейшего разрушения производительных сил, возвестившего о наступлении Великой депрессии.

«Новый курс» — тяжелые времена и жесткие реформы

Великая депрессия 1930-х годов принесла нарастание голода, нужды и безработицы. В первые четыре года депрессии пятнадцать миллионов тружеников потеряли свои рабочие места и миллионы людей потеряли пенсионные сбережения. В то время не существовало национальной системы страхования по безработице, было мало программ пенсионного обеспечения. Были лишь благотворительная деятельность и очереди за супом. Те удачливые, кому повезло сохранить работу, оказались перед фактом растущего ухудшения условий работы:

Сенатор Хьюго Блэк заметил в 1932 году: «Труд постоянно оплачивают недостаточно, а капиталу переплачивают. Это является одной из главных причин нынешней депрессии… Вы не можете заставлять промышленных рабочих голодать и одновременно — зависеть от результатов их труда как покупатели» [139]. Даже банкир Фрэнк Вандерлип признал: «Капитал удерживает слишком много, а рабочие не получают достаточной оплаты для покупки причитающейся им доли производимого продукта» [140]. Однако большинство представителей плутократии возлагали ответственность за депрессию на ее жертвы. Так, например, миллионер Генри Форд сказал, что кризис возник из-за того, что «средний рабочий фактически не выполнял своего ежедневного задания… Есть много различной работы для людей, если бы они хотели ею заняться». Спустя несколько недель Форд уволил 75 тысяч рабочих [141].

В период, когда треть нации недоедала, была плохо одета и жила в скверных условиях, а другая треть едва ухитрялась сводить концы с концами, по стране прокатывался бурный шквал забастовок, в которых принимали участие сотни тысяч рабочих. В период между 1936 и 1940 годами недавно созданный Конгресс производственных профсоюзов (СЮ) включал миллионы рабочих и добился больших достижений в повышении заработной платы и улучшении условий работы. Эти победы удалось завоевать только после длительной борьбы, в ходе которой многие тысячи рабочих протестовали — они занимали рабочие места на фабриках — были уволены, занесены в черные списки, избиты или арестованы; сотни других были ранены или убиты полицией, солдатами и охранниками компаний [142]. Завоевания были настоящими и несомненными. Но они дались дорогой ценой.

Первый из двух сроков пребывания у власти правительства президента Франклина Рузвельта назвали «Новым курсом», то есть эрой, которая, как верили многие, принесет большие преобразования в интересах «простого человека». На самом деле основным направлением «Нового курса» было восстановление бизнеса, а не социальные реформы. В первую очередь была создана Национальная администрация восстановления (NRA), сформировавшая органы по соблюдению «кодексов честной конкуренции» в экономике, куда вошли представители ведущих корпораций в каждой отрасли промышленности. Задача этих органов состояла в ограничении объемов производства и установлении минимального уровня цен, что в конечном счете оказалось более выгодным крупным корпорациям, чем их мелким конкурентам [143]. Стремясь стимулировать производство, только Корпорация финансирования реконструкции выдала займов большому бизнесу на сумму $15 миллиардов.

Федеральная программа по жилищным вопросам стимулировала частное строительство жилья, выдавая субсидии строительным фирмам и поддерживая ипотечные банки программой страхования займов. Все это не принесло особых выгод многим миллионам людей с плохими жилищными условиями. Мероприятия «Нового курса» в сельском хозяйстве за счет поддержки правительством цен и сокращений объемов производства также были выгодны только крупным агропроизводителям. Многие фермеры-арендаторы и издольщики были лишены обрабатываемой земли в результате введения в действие новых федеральных программ арендной платы, за счет которых земли сельскохозяйственного назначения стали выводиться из производственного использования [144].

Столкнувшись с массовыми волнениями населения, правительство разработало программу помощи, несколько смягчившую особо острую нужду. Но, как только «Новый курс» перешел к мерам, которые угрожали частным предприятиям конкуренцией и ослаблением позиций предприятий с низкой заработной платой за труд, бизнес перестал оказывать поддержку правительству и занял открыто враждебную позицию. Это приводило Рузвельта в ярость, так как он считал, что принимает меры по спасению капиталистической системы. В то же время оппозиция его действиям со стороны бизнеса укрепила в общественном сознании его имидж реформатора.