"Прыгающая газель" - тавро расизма

- А как вы оцениваете отношение белых граждан ЮАР, в том числе членов спортивных клубов, к проблеме межрасового спорта?

- Часть их поддерживает наши усилия. Но, как правило, пассивно. Боится репрессий, которые следуют почти немедленно. Белый тренер в Йоханнесбурге в июне 1980 года начал тренировать черных футболистов. Его тут же привлекли к судебной ответственности. Одна команда белых футболистов решила провести матч с чернокожими соперниками. Министерство внутренних дел позволило играть только при условии, что близ этого футбольного поля не будет трибун для зрителей. Сразу же добавлю, что все подобные встречи могут по решению правительства проводиться только на частных спортивных аренах. Все муниципальные стадионы или находящиеся в ведении министерства спорта доступны только белым атлетам. Официально считается, что запрета конституционного характера на межрасовые встречи нет. Но каждый раз нужно получить специальное разрешение или предварительно проконсультироваться с представителем министерства спорта. Допустим, он положительно решает вопрос. Особенно когда в ЮАР находится какая-нибудь международная комиссия по изучению положения в спорте страны. Союзники ЮАР в международных федерациях, их лоббистские группы с великой старательностью чуть ли не ежегодно сколачивают отряды таких исследователей, чтобы убедить их в «реформах». Но после того, как встречи команд разных рас или же коллективов, играющих друг против друга в расово смешанном составе, состоялись, а комиссии покинули страну, «провинившихся» приглашают в суд, что нередко заканчивается тюремным заключением или домашним арестом. В таких случаях министерство спорта хладнокровно заявляет: «Это не наше дело, а министерства внутренних дел». Действительно, ведь в компетенцию этого ведомства расистов входит контроль над соблюдением множества ограничительных законоположений, запрещающих черным или «цветным» находиться в закрытых для них городских зонах в определенное время, и прочее, прочее в том же духе.

Короче говоря, круговая порука, рука руку моет. И все же некоторые успехи, повторяю, мы можем записать в свой актив. Так, сейчас уже около 10 процентов любителей крикета играют в нерасовых клубах - белые, черные, «цветные». Если прогрессивным силам во всем мире удастся добиться полной изоляции ЮАР в международной жизни, то эрозия системы апартеида в спорте (не стоит, конечно, преувеличивать ее интенсивность, скорее даже это лишь обозначившийся процесс) способна перейти и в другие сферы южноафриканского общества. Верю, что так и будет, если правителям Претории не удастся расколоть единство движения за нерасовый спорт и склонить к сотрудничеству с властями часть спортсменов и спортивных руководителей с помощью подачек, посулов, деньги на которые дают воротилы западного бизнеса.

- Как вы относитесь к позиции МОК в отношении ЮАР и ее домогательств о возвращении в олимпийское движение?

- О решающей роли представителей Советского Союза я уже говорил. Когда лорд Килланин сменил поддерживавшего расистов Брэндеджа на посту президента МОК, он последовательно отклонял эти попытки юаровцев и всегда выдвигал в свойственной ему спокойной, иронической манере аргумент, который выразил фразой, не однажды повторенной: «Мы не располагаем никакой достоверной информацией об изменениях в спортивной политике ЮАР».

Новый президент Хуан Антонио Самаранч заявил, что будет последователем курса Килланина. Это обнадеживает. Но нельзя забывать, что маскирующееся расистское лобби по-прежнему существует в МОК. Ведь заседает же на его сессиях престарелый член МОК для ЮАР Хани. Выступал же на сессии МОК 1977 года норвежец Стаубо с предложением «временно восстановить статус Южной Африки в олимпийском движении» все под тем же предлогом изменений и чуть ли не перерождения апартеида. И у них по-прежнему есть союзники.

- Вы были гостем Олимпиады-80. Каковы же ваши наиболее яркие впечатления?

- Охотно поделюсь ими. В превосходной организации Игр я не сомневался и думаю, излишне даже подробно повторять то, в чем все единодушны: пунктуальное расписание соревнований, бесперебойная и четкая работа транспорта, любезное обслуживание, корректная система обеспечения безопасности. Много было занято на Играх в Москве молодежи, студентов. Понравилось их чувство ответственности за порученное дело и квалифицированное исполнение своих обязанностей: гидов-переводчиков, хостесс, официантов, разносчиков информационных бюллетеней, работников почты.

Убежден, что огромное значение Игр в Москве состоит в самом широком в олимпийской истории участии атлетов «черного континента», но особенно делегаций таких стран, пограничных с ЮАР, как Ангола, Мозамбик, Ботсвана, Зимбабве, Лесото. Это не только даст новый импульс развитию спорта в этих недавних колониях, но и прибавит бодрости и оптимизма южноафриканским атлетам, выступающим за равенство в спорте всех рас. Они, конечно, горько сожалеют о том, что вновь не смогли стартовать под флагом с пятью олимпийскими кольцами. Но в целом они все так же стойко выступали за изоляцию расистского режима ЮАР в международном олимпийском спорте и поддерживали усилия организаторов Игр XXII Олимпиады в Москве, с тем чтобы обеспечить широкое участие независимой Африки и других стран в этом всемирном празднике молодежи, стремящейся к миру, взаимопониманию, справедливости и совершенствованию спортивного мастерства.

Как зритель я был изумлен прыжками Вессига из ГДР в высоту и поляка Козакевича с шестом с новыми мировыми рекордами. Как африканец, высоко оценил красивые победы Мируса Ифтера и усилия его товарищей по команде, чтобы обеспечить ему знаменитый затяжной финишный спурт на пять и десять тысяч метров. Ведь, по существу, эфиопские бегуны выступали как бы одной командой в этих забегах! Как человек, неплохо разбирающийся в спорте высших достижений, подлинным героем Игр считаю Виктора Санеева. Его серебряную медаль при трех высших наградах на предыдущих олимпиадах приравниваю к золотой, тем более что, как мне говорили, его советы очень помогли победителю в тройном прыжке, другому советскому олимпийцу, Уудмяэ.

Как житель Англии радовался блестящим победам олимпийских чемпионов Уэллса на стометровке и Томпсона в десятиборье.

Я человек с темным цветом кожи, и мое, пожалуй, наиболее глубокое впечатление вызвано отношением ко мне со стороны совершенно незнакомых людей, хотя языковой барьер и затруднял общение: доброжелательностью милиционеров, объясняющих, как пройти или проехать в нужное мне место; предупредительностью и отличным знанием языка переводчика. Однажды в очень жаркий день какая-то старушка помогла мне справиться с автоматами газированной воды: у меня не оказалось нужной монеты. Моя растроганность вам может показаться пустяком, неумеренной сентиментальностью. Для вас, советских людей, подобная услужливость в порядке вещей. Но я живу в Лондоне. Я благодарен стране, которая приютила меня, политического эмигранта. Но я нахожусь в несколько привилегированном положении. Общаюсь с людьми прогрессивно мыслящими, интеллигентными, образованными, единомышленниками в борьбе против апартеида в спорте или сочувствующими этой борьбе. Но так - вне улицы. Там я превращаюсь в такого же чернокожего, как и тысячи эмигрантов из бывших колоний, приехавших па Британские острова в поисках работы. Основной же их поток в бывшую метрополию был вызван тем, что английские промышленники, фирмы, компании были заинтересованы в 50- 60-е годы в притоке самой дешевой рабочей силы. Теперь, когда Англия переживает затяжной экономический кризис, застой производства, галопирующую инфляцию и связанную с этими явлениями растущую безработицу, иммигрантов с черной или желтой кожей обвиняют во всех бедах. В том, что будто они перехватывают рабочие места, увеличивают незанятость населения, снижают уровень социального обеспечения и так далее. А ведь выполняют иммигранты, как правило, самую грязную работу, оплачиваемую иногда вдвое ниже, чем коренным англичанам; отпуска у них короче, живут они в кварталах, которые белые стремятся покинуть из-за ветхости жилищ, антигигиенических условий в домах. Их считают людьми «второго сорта», на улицах, в общественных местах подвергают оскорблениям. Озлобление английского обывателя против иммигрантов с небелой кожей подогревают радио, телевидение, некоторые газеты, отравляя сознание политически незрелых, нравственно невоспитанных людей. Средства массовой информации прививают таким англичанам мысль, что естественный протест иммигрантов против оскорбительного обращения с ними и отвратительных условий быта и работы, протест, приводящий порой к забастовкам и демонстрациям, вызывается якобы присущей им склонностью к смуте, бунтам, бесчинствам. И это в добропорядочной Англии, которую ее граждане с гордостью именуют «родиной демократии». А ведь по биллю 1948 года любой, кто проживал в стране, входившей в Британское содружество наций (теперь оно именуется просто Содружеством. - Прим. авт.), является британским подданным. Дейли Томпсон - спортсмен выдающийся, олимпийский чемпион. Все британцы, ратовавшие за участие своих спортсменов в Олимпнаде-80, гордятся и восхищаются им. Многие узнают Дейли и на улице по бесчисленным фотографиям, которыми пестрели газеты после Олимпийских игр в Москве, и окажут знаки внимания и уважения. А та же Тесса Сэндерсон, неудачно выступившая в Москве. Узнают ли ее? Словом, положение иммигрантов в Англии - это особая и непростая проблема. Затронул же я этот вопрос именно потому, что нигде не чувствовал себя так легко, просто и свободно, как в Москве, благодаря радушию хозяев, простых людей, у которых понятие о расовом равенстве воспитано с колыбели. Это одно из величайших завоеваний советского образа жизни. Вам, может быть, даже трудно иногда оценить его подлинно огромное значение.