Закат империи США

Журналисты заговорили про страны БРИКС — Бразилию, Россию, Индию и Китай, к которым вскоре примкнула Южная Африка. Оставаясь крупнейшей экономикой мира, Соединённые Штаты теперь обеспечивали свой спрос в значительной мере за счёт импорта. А в Западной Европе политика интеграции, направленная прежде всего на открытие рынков и повышение мобильности капитала, превратила значительную часть континента в рынок для сбыта немецких товаров и сделала как правительства, так и миллионы людей в самых разных странах должниками германских банков.

Оставаясь доминирующей мировой силой, Соединённые Штаты теряли контроль над процессами, запущенными по инициативе их собственной элиты. Америку охватил острый экономический кризис, быстро сделавшийся мировым. Этот кризис разом выявил все проблемы и противоречия, а главное, показал, что никакая держава-гегемон уже не способна справиться с подобными кризисами. Не имея возможности управлять ситуацией, политики и дипломаты в Вашингтоне всё чаще вынуждены плыть по течению, оказываясь заложниками процесса.

В свою очередь региональные игроки, местные элиты, социальные классы и общественные движения, активность которых ещё недавно была скована внешним контролем, начинают действовать самостоятельно, всё более решительно и напористо отстаивая собственные интересы. Это столкновение многочисленных сил, высвобождающихся из-под пресса глобального контроля, зачастую приобретает хаотический характер и далеко не всегда создаёт условия для перемен к лучшему. На смену порядку очень часто идёт не новый порядок и даже не более или менее рациональное преобразование, а самый обыкновенный беспорядок, хаос, анархия. Но в любом случае ясно, что порядок «Вашингтонского консенсуса» у нас на глазах рушится.

Разумеется, хаос пугает. Он лишает нас определённости, делает события непредсказуемыми и всё более опасными. Но постепенно через хаотическое взаимодействие и противостояние сил начинает выстраиваться новая логика.

Забавно наблюдать, как многие российские публицисты, охваченные конспирологическим задором, сам процесс ослабления американской глобальной гегемонии изображают в виде очередного американского заговора, говорят об «управляемом хаосе» и пытаются трактовать очевидную слабость Вашингтона как доказательство его мистической и всеобъемлющей силы. В ход идут всевозможные хитроумные построения, суть которых, независимо от аргументации и приводимых фактов (а чаще — фантазий и домыслов), сводится к тому, что Америка по-прежнему контролирует всё, управляет всем. За этими теориями скрывается глубоко укоренившееся чувство бессилия и стремление обосновать своё бездействие.

Природа хаоса состоит именно в том, что он принципиально неуправляем. Но это не значит, будто в хаотическом процессе нет логики, ибо хаос возникает из стихийного столкновения разнонаправленных сил и тенденций, каждая из которых в отдельности вполне может быть понята, проанализирована. На этот процесс можно воздействовать, смещая вектор силы в ту или иную сторону, преодолевая хаос и создавая в нём элементы нового, посткризисного порядка, построенного на иных, чем докризисное общество, основаниях. Новая эпоха чревата не только опасностями, но и возможностями. В том числе — для России. Но возможности, открываемые кризисом, не могут быть использованы и даже осознаны, если нет трезвого понимания опасностей.

Конфликты сегодняшнего дня отличаются своей многомерностью. На самом деле большие противостояния прошлого тоже никогда не были однозначными и простыми. Лишь задним числом удавалось выстроить линейную структуру, где были чётко прорисованы два доминирующих полюса — прогресс и реакция, буржуа и пролетарии, «красные» и «белые», фашисты и «наши».

При ближайшем рассмотрении мы обнаруживаем, что каждый из великих исторических конфликтов оказывается гораздо сложнее и многомернее, в нём обнаруживаются дополнительные участники, третьи и четвёртые стороны, нюансы и детали, не вписывающиеся в простую линейную структуру «мы — они». И всё же нынешняя эпоха даёт нам пример исключительной запутанности и многомерности конфликтного поля — ничего подобного, пожалуй, мир не знал со времён позднего Средневековья.

Многолетнее пребывание мирового порядка под прессом гегемонии одной сверхдержавы, к тому же не слишком обременённой историческими традициями и ответственностью, привело к тому, что разнородные противоречия и конфликты, не находя себе разрешения, всё больше запутывались.

Глобализация всё соединила, перемешала, но ничего не упорядочила, не выстроила ни структуры смысла, ни иерархии ценностей, если не считать высшей ценностью возможность приобретать брендовые товары в кредит. Социальные кризисы накладывались на культурные различия, политическая слабость левых сил наложилась на обострение классовых противоречий, но сами структуры традиционных классов пережили трансформацию под влиянием новых технологических и экономических условий, связи стали глобальными, что ничуть не уменьшило остроты локальных противоречий.

Ослабление гегемона и экономический кризис высвобождают энергию противоречий и конфликтов, которые, вырываясь наружу, нередко приобретают разрушительную и катастрофическую форму. Неуклюжие попытки приходящей в упадок сверхдержавы вмешиваться в процесс только усугубляют дело. Ставка на принципы свободного рынка, экономическая политика, направленная на защиту интересов транснациональных корпораций и прежде всего финансового капитала, попытки решить все вопросы на уровне сговора элит, без учёта реальных потребностей общества — всё это явно работает на усугубление кризиса. Что, в свою очередь, ведёт к новым вспышкам конфликтов, насилию, войнам. Иногда — к революциям.

Разрешение противоречий требует конструктивного и осмысленного действия, основанного на трезвом и рациональном понимании природы противостоящих друг другу интересов, логики процесса и динамики развития. На практике же кризис очень часто порождает «катастрофическое сознание», эмоционально-иррациональную реакцию на происходящее. Причём не только среди обывателей, но и среди интеллектуалов.

Именно поэтому нужна трезвая и профессиональная дискуссия, коллективный поиск ответов, программирование необходимых преобразований (слово «реформы» с некоторых пор вызывает у людей ассоциацию с разрушением и воровством, причём — не только в России).

В марте 2013 года в Тунисе на Всемирном социальном форуме была создана Инициатива «Постглобализация», задачей которой является именно организация такого обсуждения на международном уровне. Идея была сразу же поддержана экспертами и организациями из разных стран, такими как амстердамский Транснациональный институт (Transnational Institute) и московский Институт глобализации и социальных движений.

К проекту присоединились исследователи и активисты из Соединённых Штатов Америки, Великобритании, Канады, Франции, Польши, Бразилии, ЮАР, Италии, Индии, Китая и многих других стран. Тем самым можно говорить о подлинно глобальной инициативе.

Разумеется, эксперты «Постглобализации» далеко не во всём сходятся. Но именно поэтому и необходимо вести дискуссии, обсуждения, в ходе которых нужно не только поставить диагноз больной системе и обсудить ключевые идеи антикризисной политики, но и сформулировать определённые представления о будущих контурах посткризисного мира. Глобализация в том виде, как она реализовалась в рамках неолиберального проекта и под эгидой Вашингтона, потерпела крах, приведя мир к тому кризисному состоянию, в котором он сейчас находится, но это вовсе не значит, будто можно просто вернуться назад. Да и стоит ли пытаться?

Термин «постглобализация» получил одобрение участников дискуссии именно потому, что он отражает двойственность открывающейся перед нами исторической перспективы.

С одной стороны, необходимо преодолеть структурные и системные противоречия, порождённые курсом «Вашингтонского консенсуса», но с другой стороны — опираться на более высокий уровень глобальной интеграции, достигнутый на планете за последние два десятилетия.