Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

Введение

Я вижу, что возможно странно начинать книгу, в особенности, книгу такого характера, с имени Бога. Сегодня, надо говорить о чем-то другом. По-видимому, об экзистенциализме, материализме, философии, импрессионизме, сюрреализме, психоанализе или сексе, где имеется тенденция к пренебрежению ролью Бога.

Однако, это есть книга о советском шпионаже, о гражданской войне в России, о судьбе национальных меньшинств в царской и советской России, о сталинском геноциде, о коммунистической подрывной работе и проникновении, о крови, тяжкой работе и страданиях, к которым подвергаются массы советских людей во имя коммунизма. В этих сферах, если даже это отрицается, Бог весьма реален, Его милостивость и Его суд являются исключительно вечными силами.

Несмотря на существа вопроса, это не история. Его литературные дефекты очевидны. Это есть рассказ о моей жизни. Он написан мною о том, через что я прошел. Если даже его язык является английским, он является моим английским языком. Это не американский или британский английский язык. Это есть английский человека, выучившего его в последние годы своей жизни.

Я начинаю свое повествование с именем Бога, поскольку Он дал мне направление, смелость и разум для выбора моей свободы и моего пути по жизни. Лишь благодаря моей глубокой вере в Бога я смог больше не продолжать служить как раб политической системе, государству диктатуры, социальному шаблону, наложенному на мой народ, нацию и на других, жестоким аппаратом принуждения и режимом, основанном на постоянном обмане, на отрицании прав человека, на отрицании Бога, Создателя, Хранителя и Опоры Миров. Марксизм не заботится о конце мира. Согласно марксизму, мы, все, вся жизнь, вся вселенная, вся природа с ее удивительными законами и отношениями, пришли из ничего и отправимся через утопию неосуществимого коммунистического общества в ничто. И покуда мы живы, мы являемся жертвами, инструментами нашего экономического окружения, лишенного свободы действий и мысли. Всего этого, в особенности, то, что мы пришли из ничего, незачем и покончим в ничем, я не могу принять. Вот почему я, один из первых комсомольцев, в конечном счете разорвал с коммунизмом.

Из-за того, что Советский Союз дал мне больше материалистического, потребовалось много времени, чтобы придти к такому заключению. По профессии я военный инженер-электронщик и офицер Генерального штаба. Из-за моего технического образования и знания нескольких восточных и западных языков я стал сотрудником управления разведки Советской армии, ныне более известного на Западе по инициалам ГРУ. Это шпионское назначение также помогло мне в моем решении отказаться от коммунизма. Работа в этом управлении дала мне шанс, исключительно редкий для советских граждан, читать западных авторов, в особенности, западных мыслителей. В то же самое время я узнал о новых западных разработках в областях теоретической физики, электроники и теоретической математики, которые накладывали осуждающую печать на ленинский материализм и энгельсовскую диалектику, и находились в противоречии с учением основателей марксизма-ленинизма. В результате таких чтений, постепенно, очень медленно, стали открываться мои глаза на многие вещи, не известные мне до того. Я за это благодарен. Если бы я не имел таких окошек на внешний мир, если, например, я бы работал на заводе или на другом гражданском объекте, то я не смог бы приобрести это знание о жизни в другом месте и, более вероятно, я бы не сбежал.

В моем случае, однако, мне была дана возможность изучать другие, некоммунистические, доктрины. И с ними я начал понимать, что-то неправильно с системой, задавать самому себе вопросы, сомневаться. Хорошо известно, что под советской системой думать о другом, противоположном к официальной линии, является преступлением, за это последует наказание. Не только я не хотел страдать за свободу мышления и действий, но я также знал из опыта друзей и знакомых, что заключение меня в тюрьму не послужит никакой полезной цели. Ожидание случая заняло более чем десятилетие, но, наконец, пришло время летом 1942 года. Затем я разорвал со Сталиным и его сотрудниками в Стамбуле, Турция, где в качестве подполковника ГРУ моей обязанностями были разведывательные операции под дипломатическим прикрытием против нацистской Германии.

Возможно, кто-то спросит, почему я ждал десятилетия рассказать мою историю. В первые годы, я честно признаюсь, я был слишком занят физическим выживанием и не имел времени написать ее. Теперь, однако, после того, как повидал многое в некоммунистическом мире, его периодическую борьбу с коммунизмом, циклических сомнений его молодежи о некоммунистическом образе жизни, я чувствовал, что пришло время, кода я должен говорить.

Мои начинания были такими же примитивными, как и у молодежи в нынешних так называемых неразвитых странах, более примитивны, чем у молодежи в непривилегированных частях Запада. Я также сразу поверил, что коммунизм предложил мне и моему народу решение. Так что, наберитесь терпения послушать рассказ старого человека, который должен был путешествовать по ложному пути всю свою юность и лучшие годы своей жизни. Моим Богом является Бог ислама, но Он является Богом всех, и я молюсь Ему в благодарность за мою судьбу и в надежде, что другие могут быть также счастливыми.

Часть первая

Детство

Я родился 17 июня 1904 года старшим сыном из шестерых детей в Орске на отрогах Урала, где река Ор соединяется с Уралом, текущим в Каспийское море. По национальности я татарин с башкирской и казацкой примесью. Мое имя Исмаил Хусейнович Ахмедов. Это мое действительное имя. Позднее я имел много других имен из-за того, что так сложен и секретен шпионаж. Человек, вовлеченный в разведывательную работу, много раз меняет свое имя по соображениям безопасности и личной бдительности. Я позабыл большое число своих прозвищ, которых также имел.

В год моего рождения началась русско-японская война. В это время Орск был сонным городком около десяти тысяч жителей. Он все еще имеет значение приграничного поста, поскольку являлся одним из ворот для царского завоевания по направлению на Сибирь и юго-восток к землям моего, тюркского, народа. По русскому прозванию уездный город или главный город района, он не только был оккупирован, но и также разделен. Русское правительство, военные и бизнесмены жили в новой и лучшей части города за высокой, желтой православной церковью на вершине возвышенности, обнаженного каменистого холма высотой около 50 м, доминирующего над Орском. Для татар же были оставлены земли вдоль берега обеих рек и до коммерческого центра на слиянии рек. Единственными местами, где встречались русские и татары, были рынок, магазины, ларьки и оптовые базы древесины и загоночные дворы в торговом районе. Покрытый булыжником всегда оживленный рынок и торговый центр тогда были знамениты со своими легкими шерстяными шалями.

Местом моего рождения был одноэтажный деревянный дом на Татарской улице, грязной, топкой и изрезанной колеями во время оттепелей и дождей, но подметенной и политой водой ее жителями в сухую погоду. Я помню, часть улицы была летним днем хорошо увлажнена моей прекрасной матерью по имени Фатима.

Мой отец, Хусейн, также помогал в этом. В те времена больше не было никого, кто бы мог им помочь.

Его владением был не только пол, но целая комната. Позвольте мне описать это место счастливых дней. Параллельно улице был деревянный забор. Калитка открывалась в маленький сад со цветами, место для отдыха семьи и посетителей в летнее время. Из сада можно было входить в комплекс гостиной, спальни, обеденной комнаты и кухни в лице одной комнаты. На улицу выходило лишь окно с граненным стеклом, чем мы все гордились. Главным предметом в комнате размером 16 кв.м. была большая печь, которая занимала четверть всей площади. Сложенная из кирпича, она была квадратной и высотой около полутора метров. Жизнь была бы невозможна без этой печи. Вся еда готовилась там. Все тепло тоже шло оттуда. Вечерами она также давала немного света, хотя летом моя мама предпочитала использовать керосиновую лампу со стеклом, которая была одной из ее радостей из домашней утвари. Зимой печь была особым удовольствием для нас, детей, поскольку можно было тепло спать на ней. В момент моего рождения единственными предметами в этой комнате были большая пуховая постель моих родителей, несколько деревянных стульев, латунные и медные котелки для варки еды, ложки и ковши, глиняные чаши и деревянные тарелки. Здесь же было немного книг на тюркском и персидском языках, поскольку мои родители, по сельским меркам тех времен, оба были образованными людьми. С рождением нас, детей, место этой одной комнаты стало переполняться нашими кроватями. Сзади нашего дома было несколько построек. Первая служила в качестве «холодильника», навеса, покрывающего яму размером в 1, 2 на 1, 2 м и глубиной около 2-х метров. Каждой весной, когда наступала оттепель, мы шли на Урал сзади нашего двора. Оттуда мы волокли куски льда, которыми укладывали дно этой ямы, после чего сверху клали слой соломы для изоляции. Таким образом, независимо оттого, какие бы не были жаркие дни летом, в Орске зимы очень холодные и лета исключительно жаркие, наше молоко, квашенное молоко и масло всегда были свежими. За «холодильником» были постройки для фургона отца и его саней, нескольких коров и коней, овец, коз, кур, уток и гусей. За этими постройками находился наш туалет, простая пристройка с вырытой в земле ямой. Однако, поскольку мы были мусульманами, там всегда имелась вода с реки для омывания. На противоположной стороне двора находился огород, где мы выращивали почти все, что было необходимо. В действительности, наша семья находилась на самообеспечении, за исключением, питьевой воды, которую мама ежедневно покупала у уличных торговцев водой, пшеницы, которую отец получал в качестве бартера и нашей ограниченной потребности в керосине. Такова была крепость моего отца, свадебное жилище моей матери и счастливый дом их детей.