Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

Пакистан начинает расплачиваться

Одержимость пакистанских правителей идеей борьбы с Индией затмила их представление о той цене, которую общество Пакистана платит за наличие широкой джихадистской инфраструктуры, созданной по всей стране. Пакистанские правители не хотят понимать, что однажды им придется столкнуться с проблемой контроля над джихадистскими организациями. Возможно, правда, что эти правители и не захотят останавливать джихадистов. Сменяющиеся режимы в Пакистане играли с огнем, и сегодня очевидно, что джихадистские/экстремистские организации, медресе и их последователи наводнили страну. Антииндийская политика Пакистана строилась на использовании джихада, чтобы завладеть Кашмиром для обеспечения контрбаланса превосходящей армии противника, усиления позиций своей собственной армии и обеспечения обороны против возможных ответных шагов Индии. Все это требовало дружбы и альянса с США, а впоследствии с Китаем, чтобы иметь деньги на оплату оружия, предназначенного для защиты от Индии.

Нынешний этап XXI века – это воистину период, когда Пакистан во второй раз получил ответный удар. В первый раз это случилось в смутном десятилетии 1990-х, когда из-за слабости политической системы в стране царила вседозволенность, позволявшая джихадистам навязывать свои идеи и считаться триумфаторами.

Положение дел в Пакистане вызывает большую обеспокоенность у многих мыслящих людей в этой стране. Амир Мир проанализировал связи пакистанских военных, особенно ISI, c различными террористическими группировками²¹. Он утверждает, что эти связи вовсе не были следствием импорта какой-то идеологии через посредство «Аль-Каиды», но, напротив, именно в результате укоренения этой идеологии в самом Пакистане «Аль-Каида» смогла обосноваться в этой стране. Его последняя работа – «Талибанизация Пакистана: от 9/11 до 11/26» описывает, как начатый Зия-уль-Хаком процесс исламизации привел в конце концов к «талибанизации» Пакистана²². Финансируемые государством джихадисты использовались в качестве негосударственного ресурса задолго до того, как под воздействием «Техрик-и-Талибан» в Пакистане начался процесс «талибанизации».

Возможные последствия всего этого комментировались различными пакистанскими авторами. Как писал самый известный пакистанский социолог и мыслитель, доктор Икбал Ахмед, «издержки афганской политики <…> уже и сейчас выражаются в непомерном расползании оружия, наркотиков и росте числа вооруженных фанатиков. <…>Цену, которую Пакистану придется заплатить внутри страны за дружескую близость к Талибану, невозможно измерить. Потенциально она ведет к катастрофе. И, что более важно, Талибан является самым реакционным политическим движением за всю историю ислама»²³.

Об этом предупреждали многие. Джессика Стерн предостерегала: «Пакистан должен отнестись к этим воинствующим группировкам так, как они того заслуживают <…>, как к опасным бандам, ресурсы и оперативные возможности которых продолжают расти, угрожая дестабилизировать весь регион в целом. То, что Пакистан продолжает оказывать поддержку этим воинствующим религиозным группам, заставляет предположить, что он не осознает, что и сам уже воспринял ту культуру насилия, которую он помогал создавать. Ему следует еще раз задуматься над этим»²⁴.

Пакистан имел возможность переменить курс после 11 сентября 2001 года, но пакистанские гранды в военных мундирах посчитали, что двуличие поможет им выиграть.

Другой известный пакистанский специалист – доктор Хассан Аскар Ризви, аналитик, исследующий военные проблемы, и политолог – сформулировал несколько вопросов: «Насколько глубоко воинствующий ислам проник в армию? Разделяет ли часть старших офицеров исламское мировоззрение, присущее талибам, и поддерживает ли исламскую воинственность? Существует ли угроза военного переворота под предводительством генерала-исламиста? Другие озабоченности связаны с сохранностью и безопасностью ядерного оружия, а также ядерного топлива и радиоактивных веществ»²⁵.

Д-р Ризви отмечает еще одно часто упускаемое из рассмотрения обстоятельство: «Подогреваемая ISI в течение долгих лет исламская воинственность неизбежно должна была сказаться на обществе и на армии Пакистана. Если говорить об армии, то ее личный состав подвергался прямому воздействию пропаганды со стороны исламистских группировок, призывавших к поддержанию воинственности и истинно исламского порядка в Пакистане. Пакистанское государство открыто отождествляло себя с исламской ортодоксией и воинственностью. Стало модным публично поддерживать группы боевиков, ведущих подрывную деятельность в Кашмире»²⁶.

Рубина Сайгол указывает на то, о чем мы в Индии говорили не раз: «Разгул терроризма пользовался официальной поддержкой Пакистана, между тем как остальной мир недоверчиво наблюдал за этим. Политика «умножения кровопусканий в Индии» <…>спонсировалась государством. Вмешательство в события в Афганистане в обмен на доллары также было результатом государственного реше-ния»²¹.

Как мне уже приходилось отмечать, Пакистан играет все в ту же игру, только за более крупные суммы долларов¹⁸. Он по-прежнему вытаскивает одно пугало за другим, чтобы завоевать симпатии американцев.

Система образования Пакистана делает упор на исламский аспект

Уже упоминавшийся Первез Худбхой, профессор физики в исламабадском университете Каид-и-Азам, пошел дальше в исследовании недуга, который угрожает разрушить ткань пакистанского общества. Он пишет: «Корни страданий, которые Пакистан причиняет себе сам, начинаются с системы образования, которая, как и в Саудовской Аравии, дает идеологическое оправдание насилию и подготовке будущих джихадистов. При этом выдвигается требование воспринимать ислам в качестве законченного жизненного кодекса, а утверждениями, что исламу угрожают со всех сторон, в сознании школьника насаждается представление о том, что он находится в осаде»¹⁹.

Худбхой говорит, что такой одобренный правительством учебный курс стал «дорожной картой» передачи ценностей и знаний молодежи, которой по закону обязаны следовать все школы. «Это выглядит как проект создания религиозного фашистского государства»³⁰, - утверждает Худбхой. Он отмечает также, что даже школьные буквари составлены «согласно исламским правилам»: «Они используются как в некоторых обычных школах, так и в религиозных школах-семинариях, связанных с «Джамиат Улема-е-Ис-лам», исламской политической партией, которая ассоциирует себя с именем генерала Мушаррафа»³¹.

«Мир пакистанского школьника не претерпел существенных изменений даже и после 11 сентября 2001 года, когда Пакистан поспешил отречься от связей с Талибаном и ослабил джихадистский террор в Кашмире. На самом деле, несмотря на все лицемерные речи о «просвещенной умеренности», школьные программы при генерале Мушаррафе оставались далеки от «просвещенности». В ходу была слегка подкорректированная версия программ, существовавших при Навазе Шарифе, которые, в свою очередь, были теми же, что и при Беназир Бхутто, последняя же унаследовала их от Зия-уль-Хака. Опасаясь войти в конфликт с влиятельными религиозными силами, сменяющие друг друга правительства Пакистана предпочитали не касаться школьных программ и, таким образом, попустительствовали тому, чтобы процесс обработки молодых умов фанатиками беспрепятственно продолжался. К чему это может привести поколение спустя – этот вопрос не слишком волновал очередное правительство, поглощенное реагированием на текущие проблемы, обступающие со всех сторон.

Активное поощрение милитаризма в так называемых светских школах, колледжах и университетах Пакистана оказывало огромное воздействие на молодые умы. Процветали вооруженные группы, они приглашали студентов на джихад в Кашмире и Афганистане, открывали отделения по всей стране, собирали пожертвования на пятничных молитвах и выступали глашатаями войны без конца и края. До событий 9/11 мой университет полыхал плакатами, звавшими на джихад в Кашмире. После 2001 г. это уже не делалось открыто»³¹.