Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

Самооборона

Чтобы понять позицию и действия бен Ладена (а также понять, почему его фигура так притягательна в мусульманском мире), важно обратить внимание на его убеждение в том, что ислам и мусульманский мир подверглись нападению со стороны современных «крестоносцев», куда более могущественных и хищнических, чем средневековые крестоносцы. Современные «крестоносцы» – это США, Британия и Запад в целом, вступившие в союз с Израилем, Индией и Россией и поддержанные отступническими режимами мусульманских стран. Бен Ладен настаивает на том, что Бог велит мусульманам вести джихад, чтобы защитить себя, свою веру и свою землю от этих новых «крестоносцев».

Цели оправдывают средства

В своей фетве 1996 г. бен Ладен стремится следующим образом оправдать избираемую тактику войны: «Если для достижения победы в войне не обойтись без помощи греховных властителей или очень греховных воинов, то надо выбирать одно из двух – или вообще отказаться от войны с их участием, что приведет к еще большему злу, потому что власть тогда захватят другие, или продолжить вести войну бок о бок с этими греховными властителями, что позволит не допустить наступления еще большего зла и поможет установить если не все, то многие законы ислама»⁴.

Последователи бен Ладена могут сотрудничать (или, по крайней мере, вступать в контакт) с номинальными мусульманами самых разных мастей. Еретики, неверные, атеисты, гангстеры из Европы, России и Южной Америки, «серые» торговцы оружием и наркодельцы – все они в принципе могут быть задействованы в операциях «Аль-Каиды», направленных против США.

Долг молодых

В своих обращениях бен Ладен постоянно акцентировал внимание на молодежи, уча молодых мусульман, что включаться в джихад – их религиозный долг, и побуждая мусульманских учителей «наставлять молодых мусульман, что нет чести выше, чем джихад по пути Аллаха».

В марте 1998-го, например, он прислал письмо в издающуюся в Лондоне арабскую газету «Аль-Кудс аль-Араби», в котором утверждал: требование наступившего времени таково, что молодые люди, улемы, видные торговцы и вожди племен должны покидать пределы мусульманских стран, чтобы потрудиться во имя Аллаха и вести джихад во имя Аллаха. Он говорил, что нужно собирать батальоны для изгнания оккупантов-захватчиков.

В августе 1999-го бен Ладен увещевал: «Молодым мусульманам надлежит посвятить жизнь религии и встать на путь джихада». И пояснял: «Обрести блага этого мира можно многими путями, но, чтобы заслужить жизнь в мире ином, есть лишь один путь. Следуйте этим путем, и мир будет у ваших ног»⁵.

Участие в джихаде

В случае Кашмира бен Ладен не только критиковал местных мусульман за уклонение от участия в джихаде, но и неуклонно следил за тем, чтобы не ослабевал воинственный пыл воюющих группировок «джихадистов». В 2000 году базирующаяся в Пакистане повстанческая группировка «Харкат ул-Муджахедин» объявила об одностороннем прекращении огня и о готовности вести переговоры с представителями властей Индии об урегулировании в Кашмире. Когда эта инициатива провалилась, бен Ладен провозгласил, что кашмирские группировки должны избегать даже намека на возможность каких-то переговоров об урегулировании в Кашмире. Хотя он обращался, формально говоря, ко всем кашмирским группам, его гнев, несомненно, адресовался упомянутой группировке:

«Я хочу лишь сказать, что доверять обещаниям врага не следует, если враг не доказал своими действиями, что ему доверять можно. Джихад – дело драгоценное, и с ним следует обращаться крайне осторожно. Я уверен, что [кашмирские] моджахеды не позволят нанести вред этому делу. С ними весь мусульманский мир – все молятся за них»⁶.

Решающее столкновение

«Все прочее теряет значение, когда дело идет о защите религии Аллаха, исламских святых мест и мусульманских стран во имя утверждения закона Аллаха»⁷.

Распространено мнение и опасение, что бен Ладен стремится раздобыть «решающее оружие» для последнего столкновения с врагом. «Решающим оружием» может быть любое устройство из разряда средств массового поражения или компоненты к нему. Не просто средство сдерживания, но оружие первого удара. Поскольку его применение повлечет за собой массовые жертвы, у этих исламских богословов уже готово удобное оправдание для подобного случая – речь идет о намеренном и ненамеренном убийстве невинных. В апреле 2001 г. шейх Юсуф аль-Кардави заявил, что «операции, проводимые ХАМАСом, «Исламским джихадом», ФАТХом и другими, не нацелены на убийство детей. Этого ребенка убивают случайно, не намеренно»⁸.

Глобальный джихад или региональный джихад?

Хотя «Аль-Каида» и такие спонсируемые Межведомственной разведкой Пакистана организации, как «Лашкар-и-Тайба» (LET), а позднее и «Джайш-е-Мохаммед» (JEM), изначально были близки друг к другу, между ними наблюдались некоторые расхождения в вопросе о приоритетах борьбы. Бен Ладен придавал первостепенное значение глобальному джихаду против США. Кто-то считал главной целью борьбу с режимами неверных, кто-то – например, профессор Хафиз Саид из LET, – главную цель видел в войне против Индии, ссылаясь на то, что согласно Корану священная война против неверных должна начинаться с тех, кто живет по соседству. Маулана Масуд Аз-хар, выпущенный из заключения лидер «Харкат ул-Муджахедин», впоследствии возглавивший JEM, формулировал приоритеты борьбы весьма конкретно: «Мне нужны моджахеды, борющиеся за освобождение Кашмира. Поэтому играйте свадьбы для джихада, рожайте для джихада, зарабатывайте деньги для джихада, пока мы не положим конец жестокостям Америки и Индии. Но Индия – главное»⁹.

О соседях Индии и не только о соседях

Когда мы говорим о последствиях распространения радикального ислама в Южной Азии, начинать надо с ситуации в Пакистане и рассматривать ее влияние на состояние дел в Афганистане и наоборот.

Пакистан создавался как мусульманское государство, которое должно было стать домом для мусульман региона. Но история распорядилась иначе. То, что должно было стать домом для мусульман, трансформировалось в некую военно-исламскую общность, а ныне превратилось в пораженное радикализмом общество под военным зонтиком. Ныне Пакистан привлекает к себе внимание как очаг современного исламизма и идеологии джихада, но исторически на этот регион Индостана влияние оказывали исламские деятели, пришедшие с востока – из районов, которые ныне образуют Бангладеш и штат Бихар.

Сегодня преобладает обратная тенденция, и Индия оказывается под ударом движений, зародившихся в Пакистане (и только отчасти Бангладеш).

Примечательно, что во всех случаях – будь то Пакистан, Бангладеш и даже отчасти Мальдивы – движения исламистского толка поддерживались на государственном уровне. В Пакистане это явление было связано с внешней политикой государства и сказалось сильнее всего. Угроза для Индии исходит не от собственно идей исламского радикализма, которые не могут иметь заметного распространения в обществе столь разнообразном и многочисленном, как индийское общество. Тем не менее государство не может не считаться с опасностью массовых столкновений, вызванных крайними радикалами одного толка и ответными действиями радикалов другого толка.

Помимо активности известных группировок – например, «Лашкар-и-Тайба», – есть угрозы менее явные, но реальные. Речь идет о таких «европоцентричных» группах, как «Хизб ут-Тахрир», чья повестка дня весьма сходна с программой «Аль-Каиды». Хотя эта группа и называет себя мирным движением, тем не менее она ставит своей целью захват власти в государстве во имя ислама путем трехэтапной исламской революции. Она объявлена вне закона во многих странах Европы и Азии, в том числе Южной Азии, включая Пакистан, но, как известно, она действует в Бангладеш. Эти запретительные действия государств могут создать впечатление, что движение «Хизб ут-Тахрир» приказало долго жить и не представляет опасности. Но надо учитывать, что в прошлом оно занималось подстрекательской деятельностью в Европе и, как подозревают, имеет там «спящие ячейки», поскольку «Лашкар-и-Тайба» предписывала своим ячейкам во Франции конспиративно оказывать помощь «Хизб ут-Тахрир».