Охота на Россию. Наши враги и «друзья» в XXI веке

Создание ядерного оружия США было призвано стать дополнительным фактором укрепления американской гегемонии в мире. Не случайно, что первое полигонное испытание ядерного устройства было приурочено к встрече руководителей СССР, США, Великобритании и Франции, а президент США Г. Трумэн стал первым политическим руководителем, который принял решение о применении атомного оружия в отношении густонаселенных японских городов. Общие людские потери от этих бомбардировок характеризуются следующими цифрами: мгновенно погибли от теплового излучения и ударной волны 300 тыс. человек, еще 200 тыс. получили ранение, ожоги, облучились.

Начиная с этого времени и по 1953 г. американское военно-политическое руководство в вопросах строительства стратегических ядерных сил исходило из того, что США монопольно владеют ядерным оружием и с его помощью могут достичь мирового господства путем ликвидации СССР. Об этом свидетельствует директива Объединенного комитета военного планирования 432/д от 14 декабря 1945 г., где ставилась задача по подготовке атомной бомбардировки 20 советских городов — основных политических и промышленных центров Советского Союза. В 1948 г. появился на свет новый план ядерной войны с СССР, который предусматривал бомбардировку уже 70 советских городов. Все последующие годы холодной войны США разрабатывали все новые проекты уничтожения СССР, которые учитывали возросшие возможности Пентагона.

Первый СИОП (SIOP — Single Integrated Operation Plan) — «Единый оперативный план ведения ядерной войны»— был разработан в декабре 1960 г., согласно которому намечалось нанесение по СССР, другим странам ОВД, а также по Китаю массированных ядерных ударов с применением почти всего арсенала стратегических ядерных боеприпасов. Одобренный в середине 1961 г. план СИОП-2 предусматривал проведение пяти взаимосвязанных операций по уничтожению советского ядерного арсенала, подавлению системы ПВО, уничтожению органов и пунктов военного и государственного управления, крупных группировок войск, а также нанесению ударов по городам. Общее количество целей в плане составляло 6 тыс.

Спустя десять лет между СССР и США сложился примерный паритет в области стратегического ядерного оружия. Казалось бы, следует остановиться и осуществлять сбалансированное сокращение ядерных арсеналов, не ставя перед собой цели достичь односторонних выгод. Однако очередной план СИОП-4, принятый в 1971 г., предусматривал поражение уже 16 тыс. целей. Новая стратегия в области развития СНВ предусматривала резкое наращивание количества ядерных боевых блоков на баллистических ракетах при одновременном улучшении их тактико-технических характеристик, что должно было обеспечить качественное превосходство над СССР.

Документы по ограничению гонки стратегических вооружений, подписанные в 70-х гг., — Договор между США и СССР об ограничении систем ПРО, Протокол к нему, Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения CHB(OCB-l), a также нератифицированный Договор ОСВ-2, как и последующие соглашения в этой области, — представляли для Вашингтона способ минимизировать расходы на стратегическое оружие, но никак не означали намерения отказаться в принципе от военного противостояния с Москвой. Наращивание ядерного потенциала США продолжалось. Постановка на вооружение новых средств доставки боезарядов позволила политическому и военному руководству США принять в 1980 г. новый план ядерной войны — СИОП-5Д, которым предусматривалось нанесение ядерных ударов уже по 40 тыс. объектов, включая 900 городов с населением свыше 250 тыс. в каждом, 15 тыс. промышленных и экономических объектов, 3500 военных целей на территории СССР, стран Варшавского договора, КНР, Вьетнама и Кубы.

Кроме стратегических носителей, нацеленных на объекты в СССР и других странах, США развернули на территории ФРГ и ряда других государств, входящих в НАТО, ракеты «Першинг-2». По официальной версии США, эта акция была обусловлена появлением у Советского Союза ракет РСД-10 (SS-20) и необходимостью довооружения НАТО перед лицом ракетной угрозы с Востока. На самом деле причина была, конечно же, другая, что и подтвердил верховный главнокомандующий объединенных вооруженных сил НАТО в Европе генерал Б. Роджерс, который утверждал, что «Першинги» были бы развернуты даже в том случае, если бы ракет SS-20 не было.

Конечно, холодная война и гонка вооружений имели свою собственную логику: на каждую новую ракету, боевой корабль, не говоря уже о появлении очередного дружественного режима у одной стороны, другая стремилась ответить тем же. По этой причине советское руководство несет свою долю ответственности за гонку вооружений и холодную войну. Но в первую очередь речь должна идти об ответственности иного рода — перед своим собственным народом за крайне неэффективно потраченные огромные ресурсы, за неспособность сохранить единое государство, за искалеченные судьбы миллионов людей великой страны. Поэтому многочисленные публикации бывших советских руководителей о проблемах демократии представляют собой попытку переключить внимание на другую, хотя и важную, но второстепенную по сравнению со всеохватывающими и драматическими последствиями развала СССР проблему, и таким образом снять с себя ответственность за происшедшее.

При анализе чрезвычайно сложных взаимоотношений между Вашингтоном и Москвой важно найти первопричину: кто ее породил, кто первым создал угрозу и почему? Вся политика США дает на этот вопрос недвусмысленный ответ. Особенно жестким был американский курс в отношении СССР во времена президента Рональда Рейгана, когда были разработаны документы, призванные нанести Советскому Союзу непоправимый ущерб.

В марте 1982 г. была подписана директива «NSDD-32», которая рекомендовала осуществить нейтрализацию советского влияния в Восточной Европе и применение тайных мер и прочих методов поддержки антисоветских организаций в этом регионе. Принятая Рейганом в ноябре 1982 г. «NSDD-66», в свою очередь, объявляла, что цель политики Соединенных Штатов — подрыв советской экономики методом атаки на ее базовые отрасли народного хозяйства. В январе 1983 г. Рейган подписал документ «NSDD-75», в котором главной задачей внешней политики США объявлялось фундаментальное изменение советской системы. В этих документах фактически была сформулирована программа разрушения СССР, которая включала следующие направления деятельности:

— оказание тайной финансовой, разведывательной и политической помощи движению «Солидарность» в Польше, что создавало мощный источник напряженности в центре советской империи;

— осуществление масштабной военной и финансовой поддержки движению сопротивления в Афганистане, которое изматывало вооруженные силы и экономику страны, а также позволяло в будущем распространить войну на территорию Советского Союза;

— проведение согласованных с другими странами акций, направленных на то, чтобы добиться резкого уменьшения поступления твердой валюты в СССР в результате снижения цен на нефть, а также ограничение экспорта советского природного газа на Запад;

— эскалацию психологической войны, которая должна была посеять страх и неуверенность среди советского руководства и населения страны;

— максимальное ограничение доступа Советского Союза к передовым западным технологиям, чтобы затормозить его развитие и сделать невозможным осуществление модернизации страны;

— разрушение советской экономики путем усиления гонки вооружений и широко организованной технической дезинформации.

Эта стратегия стала проводиться в жизнь с самого начала деятельности Р. Рейгана на посту президента и прервалась в 1987 году из-за тяжелой ситуации, создавшейся в результате иранских событий. По мнению Петера Швейцера, автора книги «Победа», посвященной анализу антисоветской деятельности США в конце холодной войны, политика Рейгана привела к распаду Советский Союз, который вынужден был терять живую кровь в гонке с более подготовленным противником. Автор писал: «Если бы Кремлю не пришлось сопротивляться совокупному эффекту СОИ и расширению оборонного арсенала, геополитическим неудачам в Польше и Афганистане, потере десятков миллиардов долларов в твердой валюте, получаемой за экспорт энергии, и ограничению доступа к технологии, можно было бы, не боясь ошибиться, предположить, что ему удалось бы выжить».