Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно

Очевидно, чтобы наказание бюрократам поступило не от их начальников, а прямо от их Дела, необходимо следствие по делам работников правосудия передать независимым от прокуратуры следователям.

Чтобы понять предложение, которое последует ниже, давайте немного вспомним историю.

Начиная с времен революции и, пожалуй, по наши дни, ее сопровождает целая цепь судебных убийств. Особо выделяются 30 – 50-е годы – период «культа личности». Трактуют его обычно так: Сталин приказывал убивать, а НКВД убивал.

Но давайте посмотрим, кто же убивал на самом деле?

Непосредственно убивал палач, и он чаще всего был из НКВД. Но виновен ли он, иными словами, мог ли он отказаться от этого акта? Нет. Он солдат, получивший законный приказ, который обязан выполнить. Виновен тот, кто отдал приказ. Этим приказом был приговор суда либо законной инстанции, заменяющей суд (в те времена – Особого совещания или «чрезвычайной тройки»). Именно эти инстанции давали преступные приказы убивать, оформленные в законную форму приговоров. Нам же вдалбливается в сознание, что виноваты не эти инстанции, а Сталин и НКВД, которые якобы давали судам приказы «убивать».

Сталин и НКВД могли давать судам подобные приказы сколько угодно. Но суды, согласно советским законам, не имели права исполнять ничьих приказов и обязаны были основывать свои приговоры только на собственном убеждении. Суд, как уже сказано выше, руководствовавшийся чьим-либо приказом, а не объективной истиной по делу, является уголовным преступником. Суд, а не Сталин или НКВД. Почему же тогда обвиняют их?

Вспомним, откуда пошло обвинение. Его выдвинул Н.С.Хрущев на XX съезде КПСС. Кстати, он сделал это лишь после того, как были убиты руководители НКВД, которые могли бы оспорить это обвинение.

А что еще оставалось делать Хрущеву? Ведь и он, и Брежнев, и огромное количество секретарей обкомов (делегатов съезда) по должности были членами «чрезвычайных троек». Именно они и убивали, чтобы выслужиться перед Сталиным, перед своим начальством. Это был бюрократический аппарат. Не могли же они признаться перед народом, что они убийцы!

Вот и остались они, а вместе с ними и советский суд – главный убийца – в тени. Самое страшное, что он ни на грамм не изменился по сравнению с 1937 годом. Сегодня нет заказа на убийство шпионов – вот их и не убивают. Только и того.

Подчеркнем, органы формирования общественного мнения, которые продолжают вдалбливать в головы версию XX съезда КПСС, являются самыми активными защитниками бюрократизма, самыми активными защитниками аппарата, независимо от того, что они о себе думают и говорят. Они прививают народу мысль, что убийство с целью выслужиться перед начальством морально оправдано.

Итак, нам необходимо делократизировать суд. Статья 177, предусматривающая до 8 лет лишения свободы за вынесение заведомо неправосудного приговора, находится в главе Уголовного кодекса «Преступление против правосудия». А здесь ли ее место? Если свидетель дал ложное показание, если кто-то сделал ложный донос, если эксперт дал ложное заключение -да, это преступление против суда, против правосудия. Оно лишает суд возможности вынести справедливый приговор.

Но если сам суд не вызывает всех свидетелей, не обращается к экспертам, сознательно нарушает Процессуальный кодекс, подтасовывает статьи – делает все, чтобы вынести неправосудный приговор? Разве это преступление против правосудия? Нет! Это преступление против государства! И находиться эта статья должна в главе «Государственные преступления».

Тогда, если возникло предположение о вынесении судом заведомо неправосудного приговора, следствие по этому делу будет вести не следователь прокуратуры, как сейчас, а следователь КГБ. Хотя и под контролем прокурора, но независимо от него.

Строго говоря, необходимы были бы полностью независимые следователи, например, подчиненные прямо Верховному Совету. Но учитывая, что собственно «своих» дел в судах у КГБ немного, на первых порах можно использовать и этих людей.

Когда суды делократизируются, они будут подчиняться только закону, принятому Верховным Советом. Население с помощью правосудия подчинится Верховному Совету, а поскольку тот в идеале должен служить народу, то мы достигнем ситуации, которую называют «демократией».

Кстати, статью о наказании прокуратуры за возбуждение уголовного дела против заведомо невиновного необходимо исключить из Уголовного кодекса. Если суд гарантированно не осудит невиновного, нет смысла и в этой статье. Прокуратура не должна бояться дел, которые могут закончиться оправдательным приговором. Такие дела, конечно, не украсят ее, но работать она должна безбоязненно.

Эти рекомендации хороши были до 1989 года, пока Верховный Совет был марионеткой в руках группы людей – Политбюро, которые, тем не менее, служили народу как умели, как видели эту службу сами.

Но с 1989 года Верховный Совет, сам того не замечая, стал марионеткой государственного аппарата. Он легко проводил через Совет законы, полностью его удовлетворявшие. Затем аппарат уничтожил СССР и сам Верховный Совет, и рекомендаций, приведенных в этой главе, теперь уже не хватит.

ГЛАВА 2 ДЕЛОКРАТИЗАЦИЯ ЭКОНОМИКИ

Раньше Верховный Совет нам законы давал, потом он начал их творить. Депутаты говорили и говорят, что заняты «законотворческим процессом». Это естественно: и тогда и сейчас в наших парламентах академик на профессоре сидит и доцентом погоняет. А люди, которым ВАК выдал справку о том, что они ученые, уже не работают, а творят.

Не в обиду ученым будь сказано, но надо и им понимать: когда с кафедры объясняешь студентам, что вещества при нагревании расширяются, или когда переписываешь с чужих книг в свою диссертацию, получить действительного понятия о жизни нельзя. И слова персонажа Райкина, обращенные к молодому специалисту: «Забудь все, чему тебя учили в институте» — потому и смешны, что на 90 процентов истинны. Наши ученые депутаты, к сожалению, этого не понимают.

Кто-то в бреду сказал, что раньше у нас экономика управлялась «командно-административными методами», и все радостно подхватили эту глупость. Вы что же – считаете, что было, как при Петре I, когда за неисполнение приказа следовало высочайшее «бить кнутами до смерти»? Не было этого! Нами всегда управляли экономическими методами: снятием премий, изменением нормативов, изменением цен, штрафами и санкциями банков, финорганов и других инстанций. Никогда и никто насильно нас не заставлял, а экономическими методами ставили в такое положение, что мы вынуждены были подчиняться командам.

Была также создана легенда о некоем якобы «свободном рынке». Нет такого в природе! На рынке всегда действуют два заинтересованных лица — продавец и покупатель. Их интересы прямо противоположны и обязательно ущемляют друг друга. Один заинтересован дорого продать плохую вещь, другой – дешево купить хорошую. И свобода одного – рабство для другого. Если государство хоть немного заботится о своем народе, оно старается не допустить свободы продавца, само диктует цены и условия, перекрывает другие каналы сбыта («черный рынок») – пока товара на рынке становится столько, что он начинает продаваться по ценам, ниже установленных государством. Только после этого государство уходит с рынка, оставляя его под диктат покупателя. Заметьте, путевое государство передает рынок во власть покупателя, а не бросает его на произвол продавца.

Ибо защита экономики государством – это защита только покупателя и ни в коем случае не продавца. Производитель – он ведь тоже покупатель, причем гораздо более уязвимый, чем обычный человек. Человеку, чтобы выжить, нужен десяток наименований товара, а производителю – десяток тысяч. И он может остановиться из-за одного поганого болта и заморозить труд сотен тысяч людей, которые уже поставили производителю свою продукцию; а затем остановить работу сотен тысяч тех, кто ждет его товар.

Дать свободу производителю выбирать себе покупателя — это бюрократическое безумие, инициированное нашей импотентной экономической наукой. Это паралич экономики на ровном месте.