Мама или детский сад

Потом, много дней спустя, он признался мне: «Мам, в тот момент я как будто старше и сильнее тебя стал…» А года через два он сумел это чувство определить: «Когда начинаешь отвечать не только за себя, но и за других, вот тогда и становишься взрослым». Но для этого вовсе не обязательно ждать, пока у сына вырастут усы.

Я училась советоваться и с трехлетним сыном, и выслушивала мнение семилетнего, не обрывая его на полуслове, и поступала так, как предлагал сын-подросток,— потому и рос рядом друг.

С ИГРОЙ И БЕЗ НЕЁ

«10.06.1963 г. Сегодня мне никуда не надо торопиться — я дома. Какая благодать! После завтрака сажусь за швейную машинку, а ребята устраивают «космодром» на большом матрасе. »

— Ну, мам, давай мне красный космический костюм,— серьезно говорит Алеша (4 года).— Нельзя же без костюма.

Я достала два старых чепчика и натянула на головы своих космонавтов эти «шлемы». А как же быть с костюмами? Пришлось достать большие спальные мешки, и начались… полеты в космос. Космонавты «запускали двигатели», «выпускали газы», «прочищали сопла» и т. д. и т. п. Оленька (1 год) копошилась тут же и влезала то в один, то в другой «космический корабль».

— Мам, у нас шестиместная ракета, иди к нам! А то без тебя улетим! Я оставляю на несколько минут шитье и лезу (не без труда) в «ракету».

— Ну, поехали!

Мы все вместе гудим, жужжим, вопим — в общем летим. Однако надо же и работать. Вылезаю, сажусь шить и говорю:

— У вас теперь будут ракеты, управляемые с Земли. Я буду управлять вами. Внимание! Взлет! — и нажимаю педаль машины. Машинка тарахтит, космические корабли опять жужжат, гудят — летят. Весь этот процесс Алеша сопровождает высказываниями о раскаленных газах, дизелях, моторах.

Потом я накрываю на стол, но «космонавты» не обращают внимания на приготовления к обеду. У них уже двухместная ракета, они оба лезут в мешок, и тут начинается драка: не могут распределить обязанности.

— Ребятки! Давайте-ка поедим,— говорю я, но оба не слышат, увлеченные спором.

— Вы будете есть? Алеша! Тинь! Будете есть или нет? — стараюсь я дойти до их сознания.

— Неть,— машинально отвечает Тинь. Мне бы сказать: «А когда у космонавтов обеденный перерыв?» Или: «Вас вызывает Земля!» А я сердито:

— Тогда потерпите до вечера! — И— рев!

Хоть и тошно самой, но решила не замечать его. Довольно быстро ребята вновь входят в колею своих забот и хлопот. Из «космодрома» (матраса и мешков) они соорудили «гору». Вскоре «гора» была превращена в «болото», и по «кочкам» с восторгом заскакали мои три лягушки. Как было не рассмеяться!

Через полчаса дружно вспомнили про обед, а я «забыла» про свое «потерпите до вечера!» — благо сами ребята об этом давно забыли.

Зарядил дождь, на улицу носа не высунешь. После обеда, когда проснулась Оля, братья затеяли новую игру. Началось все с того, что Алеша нашел кусок веревки и начал возиться около турников, укрепляя «провод».

— Я электромонтер!—И полез на самый верхний турник.

— Я тоже,— заявил, конечно, и Антон.

Я не вмешивалась, шила и наблюдала, что они делают, только отвечала на их вопросы.

— Мама,— со слезами в голосе завопил Алеша,— Ольга мне ломает линию.

— Нет,— нашлась я,— она просто проверяет: все ли правильно, не нарушены ли контакты, а если разрушается, значит, непрочно сделано!

Алеша отнесся к этому серьезно, снова, пыхтя, завязал узлы, а потом подкатил автомобиль и притащил кусок веревки:

— Это проверочная машина и добавочный провод — проверять. Я «пугаюсь»:

— А как же Оленька, она же берется за провод, ее ток ударит!

— Нет,— снисходительно объясняет мой «главный механик»,— у них же изоляция вот такая толстая! (Раздвигает пальчики сантиметров на шесть.)

— Ой, такой изоляции не бывает! — смеюсь я, но Алеша настаивает:

— Они же провода высокого напряжения, их надо подвесить так, а потом сверху…— начинает он фантазировать и вдруг внезапно смущенно улыбается, как будто сам ощущает, что заврался.

День клонится к вечеру. Все тихо-мирно, но тут ребята рассыпали коробочки с диафильмами и журналы. Я попросила их все убрать и напомнила, что скоро спать. Сказала я это довольно спокойно и ушла.

Ребята принялись за уборку и, конечно… увлеклись кто чем. Братишки уткнулись в журналы, Оля занялась строительством из коробочек. Я вошла в комнату и сказала раздраженно и, как сообразила потом, глупо:

— Что же это такое! Вы убираете или так сидите? (Ну и вопрос! Хорошо, что ребята не слышат.) Алеша! Алексей! Кому я говорю! — Алеша нехотя отрывается от журнала и смотрит на меня отсутствующим взглядом. Тут я наконец спохватилась:

— Что ты там интересное нашел? Покажи и нам.

— Тут матросы на корабле, и капитан, и пушка, — сразу оживился Алеша.

И все, конечно, сразу захотели посмотреть картинку, и мы минут пять слушаем Алешины пояснения к ней.

Потом хватило одной фразы: «Ну, матросики, уберем все и успеем еще почитать немножко». Скоро все были в постелях, а я читала им сказку. И всем хорошо…

Кажется, простая вещь: включись в игру или в то дело, которым заняты ребята, и тогда так легко «достучаться» до них, добиться того, что тебе нужно. Почему же выходит это нечасто? Нужно время понаблюдать, желание поиграть, умение вовремя и в лад войти в игру или всерьез отнестись к занятию малышей, без снисходительности и суеты.

01.05.1962 г. Мы идем по грязной дороге, много луж. Бабушка говорит то и дело:

— Алешик, смотри под ноги, шагай, вот смотри, лужа.

Алеша (3 года) едва передвигает ноги и попадает все время в грязь.

— Ну что же ты! — начинает сердиться бабушка и предлагает мне: — Давай я его понесу, он устал.

И тут меня осенило (когда мы свернули с дороги):

— Алешик! Ты знаешь, бабушка и я видим плохо, а фонарей нет, ты уж говори нам, где лужи, чтобы мы в них не влезли…

И Алешу словно подменили — и куда усталость подевалась! Он стал глядеть под ноги и говорить: «Вот лужа, бабушка, не ходи по луже!» Они поменялись ролями!

Меняться ролями — одно из любимейших занятий всех ребят. В роли «папы», или «мамы», или какого-то любимого героя они просто преображаются.

16.09.1964 г. Алеша (5 лет) съел украдкой оставленную папе конфету. Когда я обнаружила пропажу и возмутилась, Алеша внешне никак не прореагировал на мое возмущение.

Но когда спустя минут десять-пятнадцать он представился мне на кухне в качестве только что приехавшего «папы», я очень серьезно рассказала ему о том, что произошло с Алешей.

— Да,— важно, войдя в роль «папы», произнес Алеша,— он меня встретил и рас сказал мне все.

— Ну и как же теперь быть, Боря? Ведь такого у нас никогда не бывало! Как ты думаешь, что же сделать?

— Ты знаешь, я думаю, надо было положить конфету повыше, чтоб он не достал,— поразмыслив, предложил Алеша-«папа».

— Ну, это не то,— возразила я,— неужели еще запирать нужно будет от детишек. Это очень противно.

Алеша-«папа» постоял несколько секунд молча и ушел, а минут через десять приносит мне бумагу с датой и надписями «мама», «папа».

— Напиши, что ты придумала, а потом я напишу.

После довольно длительных колебаний я написала свое мнение: «Думаю, что если Алеша сделает еще раз так, то придется с ним ничем не делиться, хотя это очень трудно и неприятно». И «папа» приписал: «Я согласен».

Это моя удача. Она доставила несказанное удовлетворение и запомнилась надолго радостью от того, что на этот раз получилось! Малыш получил возможность сам оценить себя, стать на место другого, найти выход из положения. Игра помогла в серьезнейшей ситуации. И все обошлось без озлобления, без обиды, без слез, без неприязни друг к другу — этого начала отчуждения. Всегда бы так!

17.06.1963 г. Ребята побежали на кухню, а навстречу бабушка несет посуду и сахарницу.

— Мы сами будем носить,— сердито говорит Алеша.

— Да, вас дождешься,— насмешливо замечает бабушка и сама несет все на стол. Тогда Алеша хватает сахарницу со стола и тащит ее назад на кухню.