Гипноз и «чудесные исцеления»

По мере приближения к желанной цели путешествия религиозная экзальтация нарастает. Вот и Лурд. Выгрузка больных происходит в атмосфере взволнованности, напряженного ожидания и всеобщего нетерпения. Прибывших встречают посланцы лурдских духовных общин, теперь они берут в свои руки заботу о страждущих душах паломников. Они поведут прибывших в базилику и к святая святых Лурда — гроту, из которого вытекает прославленный «чудесный» источник. Над Лурдом несется мелодичный перезвон колоколов, кажется, что раздается он прямо с неба. Не умолкая, звучат молитвенные песнопения с бесконечным «Авэ, авэ, авэ Мария!»

Вечером, накануне общего торжественного молебна, у грота способные ходить паломники совершают шествие вокруг базилики. А наутро все собираются у грота, сияющего от множества горящих внутри его свечей.

Поочередно сменяют друг друга на кафедре у статуи мадонны священники, а толпа повторяет трижды каждое моление, обращенное к небу от имени пришедших.

И так много, много раз раздаются одни и те же моления, одни и те же фразы, одни и те же мольбы. Все горячей, все громче звучат слова людей, просящих каплю жалости у бога, которого считают они всемогущим и милосердным. И вот уже каждый забыл обо всем, он ничего не чувствует, он отчужден от мира, в загипнотизированном верой и монотонными призывами мозгу не гаснет, а все сильнее и сильнее воспламеняется лишь одно желание, одна надежда — обрести чудо, исцелиться!

Религиозный экстаз самогипноза достигает неистового умопомрачения. Там и здесь раздаются судорожные вздохи и вскрики, появляются фигуры, застывшие в молитвенных позах, с отсутствующим выражением лица, со взглядом, устремленным в какую-то далекую точку; глаза других лихорадочно блестят, руки в молитвенном восторге разведены в стороны, бледные губы судорожно сжаты. И в этот момент, когда психическое напряжение достигает предела, кажутся доступными самые заветные желания, надежды и несбыточные мечты. Вот бросает костыли и идет много лет прикованная к постели парализованная, там объявляет себя прозревшим слепой и, подхваченные порывом экстатического восторга, чувствуют себя окрепшими больные раком и туберкулезом. «Исцелились!» — ликуют в толпе, и, воодушевленные виденным и слышанным, другие тоже начинают считать себя здоровыми. Вдумываться и доискиваться, верно ли то, что в этот миг показалось и во что так страстно хочется поверить, никто не хочет. Но проходит угар, люди возвращаются к привычному состоянию, и вместе с этим приходит горькое разочарование: нет, не исцелен рак, не исчезли каверны в легких… Все это осталось и требует длительного терпеливого лечения.

И хотя здесь на самом деле по временам бывают случаи быстрого, совершающегося буквально на глазах всей толпы исчезновения тягостных болезненных проявлений, болезненных симптомов, мучавших до этого людей годами и не поддававшихся действию ни лекарств, ни процедур, — они в своей основе не имеют ничего таинственного. Однако их кажущаяся необъяснимость заставляла людей видеть в них чудо, которое, по уверениям служителей религии, совершалось волей богов и прочих сверхъестественных сил (название им находилось в зависимости от формы верований).

Пока истинные, оказавшиеся, разумеется, вполне материальными, естественными, причины этих фактов оставались неизвестны, такие случаи были сущим кладом для религии, служа исправной опорой веры в возможность чуда. Они лишь обогащали обширный комплекс средств воздействия на психику людей, который разработали служители религии, чтобы иметь возможность поражать людское воображение чудесами, и не просто чудесами, а самыми нужными, самыми желанными для каждого человека чудесами исцеления.

Ну, а как же сложилась судьба Бернадетты Субиру?

С ней поступили по крылатому выражению Шиллера: «Мавр сделал свое дело, мавр может уйти!»

Ее чрезмерная вера, ее святая простота и наивность, постоянная экзальтация стали мешать лурдскому духовенству, когда практика чудесных исцелений приобрела характер хорошо налаженного и солидно поставленного многомиллионного бизнеса.

Бернадетта своей непосредственной искренностью обращала на себя слишком большое внимание, отвлекала паломников от проповедей духовенства, и — что, пожалуй, главное — пастыри церковные так невыгодно контрастировали своим расчетливым ремесленным бездушьем с экстазом ее детски чистой веры, что сочли за благо укрыть «святую» от посторонних глаз за толстыми тюремными стенами монастыря. А так как и оттуда эта, по выражению Золя, Жанна Д’Арк XIX века продолжала излучать покоряющее обаяние своих мечтаний о справедливости, доброте и всепрощении и через очарованных ее товарок — монахинь все это доходило до паломников, которые устраивали ей, незримой, манифестации поклонения и обожания, была она волею высших духовных чинов тайно помещена в больницу приюта для бедных. Она и на самом деле становилась все более и более больной. У нее участились — особенно в условиях монастырского затворничества — истерические переживания религиозного характера. Вот по этим-то причинам теперь о ней и постарались забыть, проявив верх жестокости и бессердечия. Когда старший брат затворницы после долгих лет поисков случайно узнал о том, где находится кумир их семьи — божественная Бернадетта, он нашел ее на убогой койке больницы для бедных умирающей от чахотки. Бедняжка была так истощена и измучена, что в свои юные годы выглядела древней старухой.

Вот и вся история крестьянской девочки Бернадетты Субиру. Той наивной простушки, из которой забил экстатический гейзер фанатичной веры, наэлектризовавший огромные сонмы людей, — кристальный гейзер, который духовенство скоро превратило для себя в золотой источник, бьющий уже век для обогащения католического Лурда — этой, как сказал французский писатель Жан Бонеффан, «величайшей фабрики шантажей и обмана».

Чин над бесноватым

Начало христианского мифа о чудесных исцелениях следует искать в первую очередь в мифе о самом Христе.

Это там, на раскаленных песках и скалах Аравийского полуострова, почти две тысячи лет назад в поселениях древних иудеев начались «чудесные» исцеления, которыми полны священные писания — евангелия. Позже о «чудесных» исцелениях стали повествовать и многочисленные жития святых — людей, канонизированных христианской церковью за оказанные услуги, по выражению официальной церкви, за особенную праведность и подвижничество их жизни, за умение делать чудеса, среди которых опять-таки одно из первых мест занимает способность производить чудесные исцеления.

Давайте же обратимся к основному первоисточнику — к книгам Нового завета. Посмотрим, что там за «чудеса», как их понять в свете современной науки и поддаются ли они тому анализу подобных явлений, который мы уже с вами делали в предыдущих главах, начиная рассмотрение этого вопроса с истоков человеческой истории.

В Евангелии от Матфея рассказывается о многих случаях «чудесных» исцелений, произведенных Иисусом Христом. Главным образом, это изгнание бесов из одержимых, исцеление параличных, слепых, немых и несколько воскрешений из мертвых.

Вот как описывается изгнание бесов:

28. И когда Он прибыл на другой берег в страну Гергесинскую, Его встретили два бесноватые, вышедшие из гробов, весьма свирепые, так что никто не смел проходить тем путем.

29. И вот, они закричали: что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? Пришел Ты сюда прежде времени мучить нас.

30. Вдали же от них паслось большое стадо свиней.

31. И бесы просили Его: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней.

32. И Он сказал им: идите. И они, вышедши, пошли в стадо свиное. И вот, все стадо свиней бросилось с крутизны в море и погибло в воде.

(Евангелие от Матфея, глава VIII.)

А вот как там же излагается исцеление от слепоты и немоты:

27. Когда Иисус шел оттуда, за Ним следовали двое слепых, и кричали: помилуй нас, Иисус, сын Давидов!