История всемирной литературы Т.7

Театр А. Гольдфадена — при очевидной его идейной ограниченности — наносил ощутимые удары по отжившим традициям в общественном сознании. Сатира автора любимейших демократическим зрителем комедий «Бабушка и внучек», «Колдунья», «Двое простодушных» и др., написанных в духе народных комических представлений, была нацелена против устаревших форм жизни, религиозного фанатизма, проникнута сочувствием к обездоленному люду. Драматург проповедовал просветительские идеи, верил в созидательные возможности народа. Гольдфаден черпал вдохновение в народной мудрости. Созданные им образы шутников-острословов пользовались большой популярностью. Многие стихи Гольдфадена стали народными песнями.

Крупнейший еврейский драматург, чье творчество глубоко национально, пропитано духом родного фольклора, неоднократно подчеркивал свою духовную связь с русским театром и с русской литературой вообще. Примечательно в этом отношении его признание: «Кто имел случай читать первого знаменитого критика Белинского, мог убедиться в том, как строг просвещенный рус в своем принципе и как сильно он ненавидит всякий обман и балаганщину. Когда я начал писать для еврейской сцены, я хотел идти тем же путем, что мои соотечественники».

В начале 80-х годов, после запрещения царским правительством еврейского театра, А. Гольдфаден вынужден был эмигрировать.

Закономерно, что именно в 60—70-е годы, когда значительная часть еврейской интеллигенции находилась под влиянием революционно-демократических настроений, чутко прислушивалась к голосу Чернышевского, Добролюбова, Писарева, произошла решительная переориентация многих литераторов, начинавших свой творческий путь на древнееврейском языке.

Художественная культура на языке, которым народ в массе своей не владел, была крепчайшими узами связана с религиозным мировоззрением, носила преимущественно элитарный характер и по сути своей была консервативна. Но за этой литературой был опыт веков. Престиж идиша, разговорного еврейского языка, восходящего к одному из германских диалектов, не был высок, хотя первые произведения на нем относятся к средним векам. Правда, язык этот постоянно обогащался, становился более гибким, выразительным, но вместе с тем подвергался и порче, наводнялся чужеродными элементами. В этих условиях борьба за признание «жаргона», языка простонародья полноправным наряду с древнееврейским литературным языком приобретала особую остроту и требовала гражданской смелости. Тем более что теоретики «Гаскалы», еврейские просветители, занимали в этом вопросе, как и в ряде других, непоследовательную позицию.

Напротив, А. Аксенфельд (1787—1866), чей роман «Головной убор» (1861) положил начало художественной сатире в еврейской прозе, а также его единомышленники верили в будущее языка народа. В письме 1841 г. на имя министра Уварова он, мотивируя необходимость обращения к «жаргону», писал о высоко патриотическом и моральном значении этого акта. Несколько позднее, вступив в горячую полемику с противниками идиша, выдающийся прозаик, реалист и сатирик И. И. Линецкий доказывал, что, невзирая на всевозможные препоны, следует всячески добиваться достижения «святой цели». Речь шла о создании полнокровной и полноценной литературы, доступной и понятной народу. Только на простом и повседневном, будничном «жаргоне», настаивал Линецкий, литература может обратиться к своим братьям, забитым, бедным ремесленникам, мелким торговцам, носильщикам, батракам, и побудить их поднять голос протеста против угнетателей.

И. И. Линецкий (1839—1915) родился в Виннице и долгие годы жил в Одессе. Писатель принадлежал к радикальному крылу еврейского просветительства. В историю литературы он вошел главным образом как автор книги «Польский мальчик» (1868) — резкой сатиры против клерикальных заповедей и обычаев, против религиозного фанатизма, против устаревших форм жизни. Автор наносил крепкий удар по еврейскому «темному царству» и его охранителям. Недаром клерикалы так враждебно встретили эту талантливую повесть.

«Польский мальчик» — грустная история о деградации человека из народных низов под влиянием религиозного обскурантизма. Историки новой еврейской литературы имеют основание, говоря о «Польском мальчике»,

проводить многозначные параллели с «Очерками бурсы» Н. Помяловского: созвучен протест против духовной тюрьмы, калечившей человеческие души, протест, сильно выраженный в обоих произведениях на столь непохожем материале. Автор «Польского мальчика» одним из первых в литературе поставил под сомнение сам тезис об общности еврейских национальных интересов. Писатель-сатирик бескомпромиссно критикует «собственных» угнетателей, а с ними заодно и священнослужителей, которые вели паразитический образ жизни за счет невежества обманутой и безжалостно эксплуатируемой еврейской бедноты.

В литературе на идише во второй половине XIX в. происходит становление критического реализма. При всем своем национальном своеобразии творчество общепризнанного основоположника реалистической литературы Менделе Мойхер-Сфорима (1836—1917) — псевдоним Ш. Я. Абрамовича (в переводе с древнееврейского — книгоноша) — многими чертами перекликается с русской литературой XIX в., в частности с творчеством Гоголя и Щедрина.

Менделе Мойхер-Сфорим многие годы жил в Одессе, где он и умер. Писатель прошел сложную мировоззренческую эволюцию, серьезные качественные сдвиги претерпела и поэтика самобытного художника-реалиста. Как и другие литераторы-современники, находившиеся под влиянием идей «Гаскалы», Абрамович начинал писать на древнееврейском языке. На этом языке под влиянием «Отцов и детей» Тургенева он создал одноименный роман в духе раннего просветительства. В романе, посвященном конфликту поколений, немало риторики, надуманных коллизий. Тем не менее автор имел право впоследствии в своей биографии писать, что именно Тургенев помог ему со временем спуститься с неба на землю. И уже первое его произведение на идише — «Маленький человечек» — стало событием в литературной жизни. Отдельным изданием повесть появилась анонимно в 1865 г., а в 1879 г. она вышла четвертым, радикально переработанным изданием, подписанным ставшим популярным псевдонимом автора. Открытая социальная целеустремленность «Маленького человечка» возвышала это произведение над всей предыдущей просветительской дидактической по преимуществу еврейской литературой; писатель поднимал актуальные, жгучие проблемы действительности, непосредственно затрагивавшие жизненные интересы нации.

Линецкий стоял у истоков критического реализма в еврейской литературе, Менделе своим творчеством обозначил уже качественно новый, более зрелый этап. Шолом-Алейхем, назвавший Менделе «дедушкой еврейской литературы», утверждал, что как художник-реалист он сделал для своей национальной культуры то же, что Гоголь для русской.

Ближайшие предшественники, да и многие современники, Менделе пытались облечь новый жизненный материал в старые, испытанные традицией формы. Зачатки реализма причудливо переплетались в их произведениях с элементами дидактического классицизма. Не был еще преодолен сентиментализм. Преобладали схематические образы, надуманные сюжеты. Менделе, типичный демократ-разночинец, черпал вдохновение в реальной действительности, воплощал реальные конфликты и коллизии, поднимаясь до широких социально-философских обобщений. Писатель был знаком с сочинениями Чернышевского и Добролюбова, с русской и западноевропейской философской и естественнонаучной литературой. И это нашло свое отражение как в его художественном творчестве, так и в литературно-эстетических суждениях 60—70-х годов.

Автор «Клячи» (1873), произведения полемического, преисполненного пафоса отрицания косности, пассивности, долготерпения, был стихийным материалистом, преодолевавшим власть вековых традиций. В этой связи многозначительно следующее заявление Менделе: «Все кричат, шумят, но из этого крика разве что-нибудь путное выходит!.. Почему? Потому что в мире царствует один закон для всего сущего, равно для всех людей, я имею в виду тот известный закон, что все хотят есть...»