Фома Гордеев

щепочке место в деле найдет -так человек должен быть израсходован с пользой для дела, весь, до последней своей жилки. Всякая дрянь в жизни место имеет, а человек - никогда не дрянь... Эх! плохо, когда сила живет без ума, да нехорошо, когда и ум без силы... Вот теперь Фомка... Кто это там лезет, взгляни -ка!

Обернувшись, Любовь увидала, что по дорожке сада, почтительно сняв картуз и кланяясь ей, идет Ефим, капитан "Ермака". Лицо у него было безнадежно виноватое, и весь он какой-то пришибленный. Яков Тарасович узнал его и, сразу обеспокоившись, крикнул:

- Что случилось?

- Так что -я к вам! -сказал Ефим, с низким поклоном остановившись у стола.

- Ну, вижу, ко мне... В чем дело? Где пароход?

-Пароход -там! -Ефим сунул рукой куда-то в воздух и тяжело переступил с ноги на ногу.

- Где, чёрт? Говори -что случилось? -гневно закричал старик.

Ефим вобрал в грудь много воздуха и медленно проговорил:

- Баржу № 9-й разбили. Человеку спину перешибли, - а одного совсем нет, так что, пожалуй, утоп...

- Та -ак! - зловеще измеряя глазами капитана, протянул Маякин. - Н -ну, Ефимушка, сдеру же я с тебя шкуру...

- Это не я! - быстро сказал Ефим.

- Не ты? - крикнул старик и весь затрясся. - Кто?

-- Сами хозяин...

- Фомка?! А ты, -ты что?

- Я - в люке лежал...

- А-а! Ты ле -жал...

- Связанный...

- Что -о? - взвизгнул старик тонким голосом.

- Позвольте по порядку... Так что они были выпимши и кричат: "Ступай прочь! я сам буду командовать!" Я говорю: "Не могу! Как я -капитан...""Связать, говорят, его!" И, связавши, спустили меня в люк, к матросам... А как сами были выпимши, то и захотели пошутить... Встречу нам шел воз... шесть порожних барж под "Черногорцем". Фома Игнатьич и загородили им путь... Свистали те... не раз... надо говорить правду - свистали!

- Ну-ну?

- Ну, и не справились... две передние навалило на нас... как они вдарили в борт нашей, мы и вдребезги... И они обе разбились... А нам куда горше пришлось...

Маякин встал со стула и засмеялся дребезжащим злым смехом. А Ефим вздыхал, разводил руками и говорил:

- Характер у них очень уж крупный... Тверезые они больше всё молчат и в задумчивости ходят, а вот подмочат вином свои пружины -и взовьются... Так что - в ту пору они и себе и делу не хозяин, а лютый враг - извините! Я хочу уйти, Яков Тарасович! Мне без хозяина - не свычно, не могу я без хозяина жить...

- Молчать! -сурово сказал Маякин. -Где Фома?

- Там, на месте... Они тотчас опосля этого случая пришли в себя и тут же послали за рабочими... Поднимать будут баржу... чай, уж и начали...

- Один он там? - спросил Маякин, опуская голову.

- Не... совсем...- тихо ответил Ефим, искоса посмотрев на Любовь. - Барыня при них... черная такая... Вроде как не в своем уме женщина...- вздыхая, сказал Ефим. - Всё поет... очень хорошо поет... соблазн большой!

- Я тебя про нее не спрашиваю! - злобно закричал Маякин. Морщины лица его болезненно сморщились, и Любови показалось,