История всемирной литературы Т.5

В 1762 г. Гоцци поставил свою лучшую пьесу — «Турандот». Широко использовав в ней поэтику народной сказки, он отказался, однако, от волшебных превращений и создал если не реалистические, то во всяком случае глубоко человеческие характеры. В такой же манере были написаны «Счастливые нищие». Однако в «Зобеиде», «Женщине-змее», «Синем чудовище», «Дзеиме, царе джинов» и «Зеленой птичке» Гоцци опять вернулся к сказочной фантастике, выводя на сцену говорящие статуи, злых и добрых волшебников, очарованных принцесс и т. п. Особенно интересна последняя из этих фьяб, в которой метко, ехидно, но весело высмеивается просветительская теория «разумного эгоизма», защитником которой в пьесе выступает тупой, самодовольный и достаточно зловещий Труффальдино.

Гоцци не был эстетом и никогда не стремился к той поэзии «чистой радости», которую в XX в. находили у него некоторые литературоведы. Подобно просветителям, он наполнял свои фьябы «строгой моралью и сильными страстями». Но мораль эта носила ярко выраженный антипросветительский характер. Впрочем, консерватизм идейных установок Гоцци в значительной мере нейтрализовался подлинно народным оптимизмом, врывавшимся в его театральные сказки из того в конечном итоге фольклорного материала, который составлял их сюжетную основу. Вот почему автору «Зеленой птички» удавалось не только пародировать действительно смехотворные стороны современного ему метафизического материализма, но и создавать высокопоэтические образы — умной, свободолюбивой девушки, мужественно борющейся за свое счастье (Турандот), верной, любящей жены («Король-олень», «Женщина-змея»), благородного юноши, братская любовь и дружба которого выдерживает самые страшные испытания («Ворон») и т. д. Именно прославление духовной силы, великодушия и благородства в сочетании с яркой театральностью обеспечило фьябам Гоцци огромный, хотя и непродолжительный успех не только у аристократического, но и у народного зрителя Венеции.

По своему художественному стилю театральные сказки К. Гоцци близки не столько аркадскому рококо, сколько запоздалому барокко. Для них характерны резко контрастные сочетания — светлого и темного, доброго и злого, высокой патетики героических персонажей, изъясняющихся архаическими стихами, и площадной буффонады, носителями которой являются Труффальдино, Панталоне, Бригелла, Тарталья, говорящие на венецианском диалекте.

В еще большей мере тяготение Гоцци к поэтике барокко проявилось в тех драматических произведениях, к которым он обратился после того, как жанр фьябы исчерпал себя и перестал пользоваться успехом у венецианцев. Это были трагикомедии плаща и шпаги, с масками, в которых возродилась «итало-испанская» драматургия XVII в. Такого рода пьес Гоцци написал довольно много. Наиболее интересны «Женщина, истинно любящая» (1771), «Принцесса-философ» (1772), «Любовное зелье» (1776).

В 1782 г. А. Сакки распустил свою труппу, и Гоцци прекратил всякую работу для театра. Последним его произведением стали «Бесполезные воспоминания» (1797). В них Гоцци еще раз свел счеты со своими врагами и нарисовал очень красочную картину жизни и быта, главным образом театрального, современной ему Венеции.

В Италии Гоцци был скоро и полностью забыт. Но его сказки уже в конце XVIII в. вызвали интерес в Германии — сперва у Гете и Шиллера, который перевел для Веймарского театра «Турандот», а затем у романтиков (Л. Тик, братья Шлегели). Великим почитателем К. Гоцци был Э. Т. А. Гофман, давший оригинальную трактовку сказки «Любовь к трем апельсинам» и проницательно предугадавший, что новую жизнь фантастика фьяб обретет на сцене кукольного театра. В России К. Гоцци ценил Н. А. Островский, считавший, что создатель «пьес из народных сказок» «стоит наряду с Мольером и прочими великими поэтами». Немалый интерес вызвали сказки Гоцци в советское время (Е. Б. Вахтангов, С. С. Прокофьев, С. В. Образцов).

К. Гоцци

Гравюра Дж. Цулиани с портрета А. Бертольди. 1772 г.

ЛИТЕРАТУРНОЕ ДВИЖЕНИЕ В МИЛАНЕ (Хлодовский Р.И.)

Просветители Милана были не только писателями, но и социальными реформаторами. Их интересовали не столько философские или экономические концепции сами по себе, сколько возможности их практического применения и распространения. В Милане такие возможности были несравненно шире, чем в Неаполе и в большинстве итальянских государств. Развитие капиталистических отношений затронуло здесь не только сельское хозяйство, но и промышленность, что способствовало формированию относительно сильной, активной и многочисленной буржуазии. Зависимая от Австрии Ломбардия стала в XVIII в. самой передовой областью Италии не только в экономическом, но и в общественном отношении.

Лидером и в известном смысле зачинателем просветительского движения в Милане был Пьетро Верри (1728—1797), темпераментный публицист, экономист, философ, газетчик и эстетик. Он был также политическим деятелем и в течение многих лет занимал высокие административные посты, активно содействуя осуществлению юридических, экономических и финансовых преобразований, ускоривших капиталистическое развитие Ломбардии. В 1796 г., после занятия Ломбардии войсками Бонапарта, П. Верри, который приветствовал Великую французскую революцию, был избран в новый муниципалитет и представлял в нем вместе с Парини группу умеренного демократического центра.

По своим философским взглядам П. Верри был сенсуалистом. Его «Рассуждение о природе удовольствия и боли» (1779) вместе с «Исследованиями о природе стиля» Чезаре Беккарии, написанными в значительной степени под влиянием идей П. Верри, заложили основы сенсуалистической эстетики зрелого итальянского Просвещения. Эстетика эта способствовала сближению итальянской литературы с конкретной действительностью и повлияла на формирование в литературе и театре черт просветительского реализма.

Однако П. Верри был не просто мыслителем и литератором — он был также организатором широкого культурного наступления на феодализм, развернувшегося в 60—70-е годы в Милане, но распространившегося и на другие государства, главным образом Северной и Центральной Италии. В 1761 г. трудами П. Верри была создана «Кулачная академия», объединившая вокруг себя самую боевую часть миланской просветительской интеллигенции и программно противопоставлявшая себя многочисленным салонным литературным академиям второй половины XVIII в. «Кулачная академия» ставила целью распространение Разума и научных знаний, искоренение предрассудков, содействие правовым и экономическим реформам и борьбу против аристократических традиций в итальянской поэзии и драматургии. У противников новых идей члены новой академии пользовались репутацией «новаторов, весьма дурных христиан и опасной компании», и надо сказать, что такую репутацию они вполне оправдывали.

Самым известным произведением, возникшим в процессе обсуждений и споров, ведшихся в «Кулачной академии», стала книга Чезаре Беккарии (1738—1794) «О преступлениях и о наказаниях» (1764). В ней подвергалась критике вся сохранившаяся от Средневековья правовая система. Беккариа последовательно развил положения, вытекающие из теории общественного договора, и, казалось бы, специальное юридическое сочинение, отвергающее пытки, бесчеловечные методы следствия и казнь, превратилось в своего рода философский памфлет против общества, в котором «существует постоянная тенденция отдавать меньшинству привилегии, могущество и счастье, оставляя большинство в нищете и бесправии». Теория судопроизводства перерастала у Беккарии в теорию свободы и переплеталась с его мечтами о лучшем будущем всего человечества.

Книга Беккарии имела шумный, всеевропейский успех, причем не только у просветителей, но и у монархов, выдающих себя за поборников просвещенности. Екатерина II пригласила его в 1766 г. в Россию и использовала некоторые его идеи в своем «Наказе». В 1809 г. сочинение Беккарии было издано в Петербурге в переводе Дмитрия Языкова «с присовокуплением примечаний Дидерота и переписки сочинителя с Мореллетом».