Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

По мысли автора «Слова о полку Игореве», воспеть поход Игоря подобало Бояну, - ему доступно было мысленное, невещественное естество Древа духовной жизни, он летал умом под облака, а также хорошо знал тропу Трояна через поля к горам - путь к Приазовью, в землю Трояна, куда направил свой поход Игорь.

Замысел Игоря о походе, в интерпретации автора «Слова», был грандиозным. О цели этого похода кличет Див в верху Древа: велит повиноваться (а не «послушать», как принято) «земле незнаемой» (невладеемой) - Волге, Поморию, Посулию, Сурожу и Корсуню (Крым) и Тмуторокани (Таманский полуостров).

Открывалась захватывающая цель: возродить Киевскую Русь, включая пределы Левобережной Скифии с частью Крыма, которую восстановил было Святослав Игоревич, отец Владимира Святого.

В тот период существовало два половецких объединения, Приднепровское и Донское - Белая и Черная Кумания, по данным карты Восточной Европы, составленной в XII в. арабом Идриси (Плетнева, 1988. С. 30). Днепровские половцы в холодный сезон, с октября по апрель, кочевали близ Дуная и на Балканах. А в мае они (или какаято часть их) вновь появлялись на границе Руси (Литаврин, 1980. С. 105). Поэтому походы русских князей на половцев Днепра и Дона были «оговорены правилами» кочевий днепровских половцев к Дунаю и на Балканы, - походы эти совершались главным образом зимой и ранней весной, чтобы предотвратить объединение тех и других половцев.

С этими «правилами» были связаны, должно быть, походы русских князей на Дунай, на половцев как на врагов своих, кочующих летом в Поднепровье.

В 1106 г. великий князь Киевский Святополк послал воеводу Яна на половцев к Зареческу: и прогнали их до Дуная, пленных отняли, а половцев посекли (Шахматов, 1916. С. 327, 328).

В 1192 г. осенью, когда, надо полагать, днепровские половцы откочевали на Дунай, «надумали лучшие мужи из черных клобуков просить у великого князя киевского Рюрика сына Ростислава на половцев на Дунай» (ПСРЛ, 1962. В лето 6700).

Игорь пошел на донских половцев Кончака 23 апреля, рассчитывая, видимо, что днепровские половцы, которые могли бы оказать помощь донским, еще не вернулись с Балкан к границам Руси.

Днепровских половцев возглавлял тогда хан Гзак. Сделать такой вывод помогают слова автора «Слова о полку Игореве»: «Игорь к Дону войско ведет… Гзак бежит серым волком, Кончак ему след правит (из Поднепровья) к Дону Великому». Однако «в бою Игорь столкнулся даже не с однойдвумя ордами, а с объединенными под главенством Кончака полками приднепровских, донских и поморских половцев» (Плетнева, 1988. С. 31; ПЛДР, 1980. С. 355).

Но если Боян воспел бы лучше этот поход, по мнению автора, то встает вопрос: кто был Боян и кого он воспевал? Наше представление о Бояне возникает из смысла предложений о нем в тексте самого памятника. Так, автор говорит, что он был песнетворцем времен Ярослава Мудрого и Олега Святославича («Гориславича»). Но песнетворцами называли тогда не только составителей песен, в том числе богослужебных песен и молитв, но и самих певцов, а также ораторов: «Историки и витии (ораторы), то есть летописцы и песнетворцы», - сказано у Кирилла Туровского (Срезневский, 1863. Т. 2). Боян выступил с обличением против Святослава Ярославича, изгнавшего «законного» великого князя с киевского престола, своего брата Изяслава: «…тяжко ти головы, кроме плечю; зло ти телу, кроме головы», - «рек Боян и ходы на Святъславля…» - «…Тяжело и голове без плеч, зло и телу без головы», - «сказав, Боян и пошел на Святослава…» (пер. наш.). Однако постановка 2й части предложения «рек Боян и ходы…» в 1ю часть «тяжко ти головы…» имеет принципиальное значение: донести кратчайшим путем смысл предложения и дать представление об исторической ситуации, отраженной в этом предложении. Тогда как ложное заключение относительно грамматической формы слова «рекъ», что это не причастие «сказав», а глагол «сказал» или «сказали» (Боян и будто бы некий Ходына одновременно с Бояном сказал), создает проблемы для переводчика и комментатора, о которых сказано будет ниже.

Наше представление о Бояне зависит также от смысла предложения: «Боян… Коганя хоти». - «Боян… великого князя (царя) любимец» (пер. наш). Об активном, наступательном характере Бояна как высшего существа, принадлежащего к интеллектуальной (духовной) элите, основывающемся на установившихся ценностях русской традиции престоланаследия, свидетельствует его поступок по отношению к Всеславу Полоцкому, соответствующий его поступку по отношению к Святославу Ярославичу, - он выступил против Всеслава и сказал ему укоризну: «Ни хитрому, ни гораздому, ни птице гораздой суда Божьего не миновать».

Но кого, или каких князей, воспевал Боян? - На этот вопрос полного ответа в тексте памятника нет. Два предложения, содержание которых дает, по мнению современных исследователей, представление о князьях, которых воспевал Боян, являются на самом деле противопоставлением. В первом предложении говорится о том, что существовал обычай, вспоминая усобицы первых времен Киевской Руси, создавать песни князьям по жребию, бросая 10 соколов на стадо лебедей от имени кандидатов на прославление. И кому выпадал жребий, чей сокол первым догонял лебедь, тому и песнь была.

Помняшеть бо речь първыхъ временъ усобице,

Тогда пущашеть 10 соколов на стадо лебедей,

Который дотечаше, та преде песь пояше,

Старому Ярославу, храброму Мстиславу,

Иже зареза Редедю предъ пълкы Касожьскыми,

Красному Роману Святъславличю.

В этом случае следует уделить внимание следующему обстоятельству: «помняшеть», «пущашеть» - это гл. в имперфекте 3го л., мн. ч. «вспоминали», «пускали». А «дотечаше», «пояше» - гл. в имперфекте 3го л., ед. ч. «достигал», «брал». Во втором предложении говорится, что у Бояна был другой метод:

Боян же, братие,

не 10 соколовь на стадо лебедей пущаше,

Нъ своя вещиа пръсты на живая струны въскладаше,

Они же сами Княземъ славу рокотаху.

Пущаше, въскладаше - гл. в имперфекте 3го л., ед. ч. «пускал», «воскладал». Следовательно, к этой мысли уже неприменимо представление о тех трех князьях из первого предложения, которым будто бы пел славу Боян.

Выводы, сделанные в прошлом веке Е. В. Барсовым, а в наше время М. Н. Тихомировым и Б. А. Рыбаковым, следующие: Боян был гениальным поэтом второй половины XI в., воспевал князейсовременников и князей старшего поколения. Традиция его была письменная, а не устная. Он был приверженцем семьи великого Киевского князя Святослава Ярославича, отца Олега Тмутороканского («Гориславича»), который был дедом Игоря. Это была ветвь Черниговских князей. И произведения Бояна были произведениями черниговского автора. В Похвальных словах Бояна воспевались: Тмутороканский «храбрый» Мстислав Владимирович, брат Ярослава Мудрого, Полоцкий князь Всеслав, Киевский Святослав Ярославич, Тмутороканский «красный» Роман Святославич, брат Олега Святославича («Гориславича»), сам Олег Святославич, бежавший от своего дяди Всеволода Ярославича из Чернигова в Тмуторокань к брату Роману, Борис Вячеславич, прокняживший в Чернигове 8 дней и бежавший в Тмуторокань к Роману за год до Олега (Тихомиров, 1968. С. 45-48).

А по гипотезе А. Л. Никитина, героем будто бы не дошедшей поэмы Бояна был молодой князь, «красный» Роман Святославич, выступивший в «героический и почти безнадежный поход против Всеволода», то есть против своего родного дяди (Никитин, 1977. С. 143, 148). Если все эти утверждения истинны, то должна существовать принципиальная возможность узнать это, так как выводы должны всетаки соответствовать некоторым фрагментам реальности. Если Боян действительно воспевал перечисленных князей, то первым в ряду должен быть назван Ярослав, почемуто не зачисленный в герои произведений Бояна. Но ведь сказано: «…песнь… Ярославу… Мстиславу… Роману…» Ярослав не зачислен, видимо, потому, что подтачивалась бы черниговская ориентация Бояна. Но чтобы узнать, имеется ли соответствие между утверждениями исследователей и действительностью, а в данном случае - это фрагменты текста памятника и других источников, на основании которых можно сделать вывод о том, каких князей и за что воспевал Боян, необходимо прояснить содержание тех фрагментов, в которых Боян поставлен в определенные отношения к князьям.