История всемирной литературы Т.7

Украинская литература второй половины XIX в. сумела сказать цивилизованному человечеству многое о многом. «Знаменитые имеете таланты, — писала Элиза Ожешко в письме И. Франко 8 апреля 1886 г. — Чем больше читаю, тем сильнее ощущаю удивительное наслаждение и поэтичность этой украинской литературы. Чистая она, как кристалл, теплая, как летний вечер, неожиданно оригинальная, ни на какую другую, известную мне, не похожая».

*Глава вторая*

БЕЛОРУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Во второй половине XIX в. белорусская литература развивалась в крайне неблагоприятных условиях социального и национального угнетения. Однако в ней происходили глубинные процессы, связанные с утверждением новой, революционно-демократической идеологии, принципов критического реализма.

В этот период на волне антикрепостнического и национально-освободительного движения в литературе наблюдается значительное оживление. Особенно наглядно это проявилось в период польского восстания 1863 г. Однако поражение восстания, в котором приняли участие ведущие белорусские писатели того времени, и последовавшие за ним репрессии, по существу, приостановили развитие литературы на два десятилетия. Новый подъем начался на рубеже 80—90-х годов, когда в литературу пришли Ф. Богушевич, Я. Лучина, А. Гуринович и другие писатели-демократы. В самом же конце столетия вновь заметен некоторый спад.

В 50-х — начале 60-х годов в белорусской литературе усиливается размежевание между демократической и либеральной группировками. Все большую популярность завоевывают идеи Белинского, Добролюбова, Чернышевского, Герцена, а также деятелей левого крыла польского национально-освободительного движения. Белорусская литература, по существу, уже перестала быть рукописной и анонимной. В. Дунин-Марцинкевич, А. Верига-Даревский и другие писатели адресовали свои произведения народу, крепостному крестьянству, сознательно ориентировались на устное народное творчество.

Наиболее крупные достижения литературы связаны с именем Винцента Дунина-Марцинкевича (1807 или 1808—1884), выходца из обедневшей шляхетской семьи, одного из создателей белорусского национального театра, писавшего на белорусском и польском языках. Дунин-Марцинкевич дебютировал в 40-е годы как автор либретто комических опер «Соревнование музыкантов», «Рекрутский набор», «Идиллия», музыку к которым написал известный польский композитор С. Монюшко. Из них до нашего времени дошла лишь «Идиллия», изданная в Вильно в 1846 г. и поставленная в Минске в 1852 г. В пьесе, как это было принято в то время, шляхта говорит на польском языке, а крестьяне — на белорусском «наречии». В целом «Идиллия» написана по канонам сентиментализма. Авторская концепция крайне противоречива. С одной стороны, осуждается крепостнический строй, утверждается, что крестьяне, как и шляхта, имеют право на счастье; с другой — сглаживаются жизненные противоречия, основной конфликт разрешается в духе абстрактного морализаторства.

Наибольшего расцвета творчество Дунина-Марцинкевича достигло в 50-е годы. В это время им были созданы и частично опубликованы стихотворные повести «Вечерницы», «Гапон», «Купала», «Былицы, рассказы Наума», «Халимон на коронации» и др., основанные преимущественно на фольклорно-этнографическом материале, а также написанные на польском языке «Славяне в XIX столетии», «Люцинка», «Литературные заботы» и др. Герои повестей — крепостные крестьяне, трудолюбивые, честные. Они активно протестуют против социального гнета. В этот период писатель критически подходит к изображению действительности, создает индивидуализированные образы героев. Но проявилась противоречивость его общественных и эстетических взглядов. Его идеалом было общество, где просвещенные паны заботятся о крестьянах, а добродетельные крестьяне — слушаются господ. В поисках такого идеала писатель порой обращался к далекому прошлому белорусского народа («Вечерницы»). В его произведениях черты классицизма и сентиментализма (рационализм, дидактизм) своеобразно сочетались с романтическими (ориентация на фольклорную поэтику) и реалистическими тенденциями.

В связи с событиями 1863 г. Дунин-Марцинкевич был арестован, а затем жил под наблюдением полиции, его произведения не разрешалось печатать, и его сатира 60-х годов вплоть до начала XX в. бытовала в рукописях. В пореформенных комедиях писателя наличествуют признаки критического реализма. В «Пинской шляхте» (1866) высмеяны невежественные чиновники, творящие беззакония под видом соблюдения законности, а также сословные предрассудки шляхты. В гротескном изображении некоторых персонажей чувствуется влияние гоголевских традиций. Автор осуждает капиталистические отношения в пореформенной белорусской деревне, но может противопоставить им лишь добродетели патриархального дворянства; его идеал по-прежнему утопичен.

Произведения Дунина-Марцинкевича, несмотря на их противоречивость, сыграли значительную роль в развитии новой белорусской литературы. Они пробуждали национальное самосознание, интерес к белорусскому народу. Вокруг них велась оживленная полемика в периодической печати.

Одновременно с Дуниным-Марцинкевичем в белорусскую литературу пришли писатели более радикальные по своим взглядам. В конце 50-х — начале 60-х годов они группировались вокруг газеты «Виленский вестник» и ее редактора Адама Киркора (1818—1886), часто собирались у него, обсуждали планы изданий на белорусском, литовском и польском языках. Идейным руководителем кружка был польский поэт-демократ Владислав Сырокомля (Людвик Кондратович, 1823—1862). Ему принадлежит несколько стихотворений на белорусском языке («Добрые вести», «Уже птички поют повсюду» и др.). Последователем В. Сырокомли являлся Винцесь Коротынский (1831—1891). В его патриотических стихах («Тоска на чужой стороне», «В альбом А. Вериги-Даревского») звучит протест против самодержавия и крепостничества. С кружком Киркора был тесно связан участник революционного движения Артем Верига-Даревский (1816—1884). Из его произведений, написанных на белорусском языке, сохранились стихотворение «Литвинам, записавшимся в мой Альбом, на прощание» и ария солдатки из драмы «Грех четвертый — гнев». Другие сочинения писателя известны сегодня лишь по названиям. Как активный участник восстания 1863 г., Верига-Даревский был сослан в Сибирь, где и умер.

Общественная борьба, развернувшаяся после отмены крепостного права, оживила литературное движение в Белоруссии. Широкое распространение получили издания русских революционных демократов. Но активизировалась и реакция. Ее позиция по крестьянскому вопросу нашла отражение в ряде псевдонародных стихотворных гутарок и прозаических рассказов.

В начале 60-х годов различные круги польского национально-освободительного движения пытались втянуть в борьбу против царского самодержавия белорусское крестьянство, апеллируя к нему на его родном языке. Среди анонимных стихотворных произведений польской ориентации выделяются «Гутарка старого деда» и четыре выпуска «Гутарки двух соседей», вышедшие нелегально из печати в 1861—1862 гг. В них резко критикуются порядки в Российской империи, народ призывается к вооруженному восстанию против царизма. Однако в этих гутарках, особенно в «Предсмертном разговоре затворника Петра», сознательно сглаживаются классовые противоречия, идеализируется бывшая Речь Посполитая.

Идеи белорусского революционного демократизма наиболее полно отражены в публицистике Кастуся Калиновского (1838—1864). Выходец из безземельной шляхты, он закончил Петербургский университет. Вернувшись на родину, вел агитационную работу среди крестьян; в 1862—1863 гг. вместе со своими друзьями В. Врублевским и Ф. Рожанским нелегально издал семь номеров первой белорусской газеты «Мужицкая правда». Каждый из ее номеров — пламенный монолог, обращенный к крестьянам. Умело используя форму народной гутарки, фольклорную символику, Калиновский объяснял народу сущность реформы 1861 г., разоблачал самодержавие и крепостничество. В 1863 г. Калиновский возглавил восстание на территории Белоруссии и Литвы, был арестован и приговорен к смертной казни. В тюрьме он написал «Письмо из-под виселицы», в текст которого включил лирическое стихотворение «Мариська, черноброва голубка моя»; оно наполнено горечью поражения и уверенностью в том, что народ еще поднимется на борьбу.