Дама с камелиями

живость характера.

Я вошел без доклада и застал Прюданс за туалетом.

— Ах, — сказала она озабоченным голосом, — Маргарита тоже с вами?

— Нет.

— Как она себя чувствует?

— Она нездорова.

— Она не приедет?!

— Разве она должна была приехать?

Мадам Дювернуа покраснела и ответила мне несколько смущенно:

— Я хотела знать, не приедет ли и она, раз вы приехали в Париж.

— Нет.

Я смотрел на Прюданс: она опустила глаза, и на ее лице я читал опасение, что мой визит затянется слишком долго.

— Я хотел вас попросить, Прюданс, если вы свободны, поехать сегодня вечером к Маргарите. Вы поболтаете с ней и можете там переночевать. Я ее никогда не видел в таком состоянии, как сегодня, и боюсь, что она заболеет.

— Я должна обедать в городе, — ответила Прюданс, — и не сумею вечером повидаться с Маргаритой, но завтра я ее повидаю.

Я простился с мадам Дювернуа, которая, на мой взгляд, была почти так же озабочена, как и Маргарита, и отправился к отцу.

Он протянул мне руку и внимательно на меня посмотрел.

— Ваши два визита, Арман, меня обрадовали, — сказал он, — они мне позволяют надеяться, что вы так же одумались, как и я.

— Могу я узнать, батюшка, к каким результатам вы пришли?

— Я слишком преувеличивал значение полученных мною сведений и решил быть с тобой менее строгим.

— Что вы говорите, батюшка? — воскликнул я радостно.

— Я говорю, мой дорогой сын, что каждый молодой человек должен иметь любовницу и что, судя по тому, что я недавно узнал, я очень доволен, что твой выбор пал на мадемуазель Готье.

— Батюшка, как я счастлив!

Мы поговорили еще несколько минут, а потом сели за стол. За обедом отец все время был очень мил.

Я торопился вернуться в Буживаль и рассказать Маргарите об этой счастливой перемене. Каждую минуту я смотрел на часы.

— Ты смотришь на часы, — сказал отец, — торопишься меня покинуть. Ах, молодые люди, молодые люди! Вы всегда жертвуете искренними привязанностями привязанностям сомнительным!

— Не говорите так, батюшка, Маргарита меня любит, я в этом уверен.

Отец не ответил. Неизвестно было, верит он или не верит.

Он очень настаивал, чтобы я провел вечер с ним и остался у него ночевать, но я ему сказал, что Маргарита нездорова, и просил позволения пораньше поехать к ней, обещав ему вернуться на другой день.

Была хорошая погода, и он хотел меня проводить до вокзала. Никогда еще я не был так счастлив. Будущее представлялось мне таким, о каком я давно уже мечтал.

Я любил отца больше, чем раньше.

Когда я совсем собрался уходить, он в последний раз просил меня остаться, я отказался.

— Так ты ее очень любишь? — спросил он.

— Безумно.

— Ну так иди! — Он провел рукой по лбу, как бы прогоняя надоедливую мысль, потом открыл рот и хотел что-то сказать, но вместо этого пожал мне руку и быстро ушел со словами: — Итак, до завтра.

XXII

Мне казалось, что поезд тянется еле-еле.

Я был в Буживале в одиннадцать.

Весь дом был погружен в темноту, и я звонил безрезультатно.

Это