Городок Окуров

Москва!

Отдуваясь и посапывая, Ключников обводит кривого взглядом, точно гадального петуха - на святках - меловой чертой, и - лениво говорит:

- А ведь, пожалуй, верно это!

Лежат они у корней вётел, точно куча сора, намытого рекой, все в грязных лохмотьях, нечёсаные, ленивые, и почти на всех лицах одна и та же маска надменного равнодушия людей многоопытных и недоступных чувству удивления. Смотрят полусонными глазами на мутную воду Путаницы, на рыжий обрыв городского берега и в белесое окуровское небо над бульваром.

Влажный воздух напоён тёплым запахом гниющих трав болота, - люди полны безнадёжной скукой. Тёмный глаз кривого оглядывает их, меряет; Тиунов вертит головою так же, как в тот час, когда он подбирает старые, побитые молью меха.

Молчаливый Павел Стрельцов спрашивает Тиунова всегда о чём-нибудь, имеющем практическое значение.

- А что, Яков Захарыч, ежели водку чаем настоять - будет с этого мадера?

- Не будет! - отвечает Тиунов спокойно и решительно. - Мадеру настаивают - ежели по запаху судить - на солодском корне...

- Врёшь ты, кривой! - говорит Бурмистров. - Никто ничего не знает, а ты - врёшь!

- Не верь, - советует кривой.

- И не буду! Мне - ото всех твоих слов - плесенью пахнет. Ну какая беспокойная тоска всё это!

Вздыхают, плюют на песок, позёвывая крутят папироски. Вечер ласково стелет на берег тёплые тени вётел. Со стороны "Фелицатина раишка" тихо струится заманчивая песня.

Ой ли, милые мои,

Разлюбезные мои...

- тонким голосом выводит Розочка, а Лодка сочно и убедительно подхватывает:

А пригоже ль вам, бояре,

Мимо терема идти?..

- Любит эта Розка по крышам лазить! - замечает Стрельцов. - Отчего бы?

- С крыш - дальше видно, - объясняет Тиунов.

В мягкую тишину вечера тяжко падает Фелицатин басовой хозяйский голос:

- Розка!

- Ну?

- Чай пить иди!

Ключников, чмокая губами, говорит:

- Хорошо бы теперь почайничать!

- Не сходя с места, - добавляет Зосима Пушкарев. Бурмистров, обращаясь к Стрельцову, укоряет его:

- Ещё в позапрошлом году хотел ты чайник завести, чтобы здесь чай пить, - ну, где он?

Круглое лицо Павла озабоченно хмурится, острые глазки быстро мигают, и, шепелявя, он поспешно говорит:

- Я, конечно, его сделаю, чайник! Со свистком хочется мне, чтобы поставил на огонь и - не думай! Он уж сам позовёт, когда вскипит, - свистит он: в крышке у него свисток будет!

И вдруг, осенённый новою мыслью, радостно объявляет:

- А то - колокольчик можно приспособить! На ручке - колокольчик, а внутри, на воде - кружок, а в кружке - палочка - так? Теперь - ежели крышку чайника прорезать, палочку, - можно и гвоздь, - лучше гвоздь! - пропустить сквозь дыру - ну, вода закипит, кружок закачается - тут гвоздь и начнёт по колоколу барабанить - эко!

- Ну и башка! - изумлённо говорит Зосима, опуская длинные жёлтые ресницы на огромные, мутные глаза.

За рекой, на бульваре, появляются горожане: сквозь деревья видно, как плывут голубые,