История всемирной литературы Т.1

О ком тоскую?

Об Юн моей! Жди меня в тутах! и т. д.

Как бы ответом девушки звучит песня, из которой мы приведем первую строфу:

Чжуна просила я слово мне дать

Не приходить к нам в деревню опять.

Веток на ивах моих не ломать.

Как я посмею его полюбить?

Страшно прогневать отца мне и мать!

Чжуна могла б я любить и теперь,

Только суровых родительских слов

Девушке нужно бояться, поверь!

Особое место занимают свадебные песни:

Когда топорище ты рубишь себе —

Ты рубишь его топором.

И если жену избираешь себе —

Без свах не возьмешь ее в дом.

Когда топорище рублю топором,

То мерка близка, говорят.

Увидел я девушку эту — и вот

Сосуды поставлены в ряд!

Примечательны многие песни, говорящие о горе жены, забытой или оставленной мужем ради новой жены. Есть даже поэма, посвященная этой теме.

Особый цикл составляют песни, посвященные трудовой жизни народа. Приведем две строфы из одной такой песни:

Много нам сеять на поле — большое оно.

Мы приготовили все — отобрали зерно.

Все приготовили мы, за работу пора;

Каждая наша соха, как и надо, остра.

С южных полей начинаем мы землю пахать,

Всяких хлебов мы довольно посеять должны.

Княжеский правнук доволен, что всходы пышны,

Прямо они поднялись, высоки и сильны.

Вот уж и колос встает, наливает зерно,

Вот и окрепло и стало добротным оно.

Травы и плевелы время выпалывать нам

И уничтожить грызущих ростки червяков,

Корни, коленца и листья грызущих жуков,

Чтоб не вредили в полях восходящим хлебам.

Предок полей, собери их, не медля ни дня,

Духом могучий, их ввергни в пучину огня!

Разумеется, часто встречаются песни, относящиеся к войне. Многие из них выражают жалобы земледельца, оторванного от своего труда; мужа, вынужденного оставить жену, семью; матери, оставшейся одной; жены, полной неотступной думы о муже в далеком походе:

О ратей отец!

Мы — когти и зубы царям!

Зачем ты ввергаешь нас в горькую скорбь?

Нет дома, нет крова нам.

О ратей отец!

Мы когти царя на войне!

Зачем ты ввергаешь нас в горькую скорбь?

Нет ныне приюта мне.

О ратей отец!

Не счесть тебя умным никак!

Зачем ты ввергаешь нас в горькую скорбь —

И сир материнский очаг? Много песен сложено на темы, которые с полным основанием можно назвать гражданскими. Среди них особое место занимают песни о смуте в стране. Они называют и тех, кто повинен в смутах, в бедствиях народа. Это прежде всего правители и их советники:

Далекое небо простерло внизу на земле

Одну лишь немилость, и гнев его грозный жесток!

Советы царю, зарождаясь в неправде и зле, —

Когда остановят они свой губительный ток?

Благие советы бывают — не следуют им,

Напротив, — дают исполненье советам дурным.

Услышу я эти дурные советы царю —

И вот я великой печалью и скорбью томим!

Особую ненависть народ питает к клеветникам. Вот две строфы из песни, бичующей клеветников:

Причудливо вьется прекрасный узор —

Ракушками тканная выйдет парча.

Смотрю я на вас, мастера клеветы!

Давно превзошли вы искусство ткача.

Созвездие Сита на юге блестит,

Язык растянув, непомерно для глаз.

Смотрю я на вас, мастера клеветы,

Кто главный теперь на совете у вас?

Из приведенных материалов видно, что в древних ши мы находим лирическую поэзию — любовную, бытовую, обрядовую, гражданскую.

Наряду с песенной лирикой в древних ши многое принадлежит эпосу. Мы можем даже найти несколько видов эпического творчества. Так, например, отчетливо выделяются поэмы на исторические сюжеты. В нескольких таких поэмах запечатлена история племени чжоу, особенно ее начальный период.

К историческим поэмам следует отнести песни, рассказывающие о походах, особенно против «варваров», т. е. иноплеменников. Несколько поэм рисуют походы на предков будущих гуннов.

К эпическому творчеству принадлежат и различные славословия, поэтические панегирики древним правителям. Особо превозносятся в них оба устроителя Чжоуского царства: Вэнь-ван («Царь просвещенный»), при котором началась борьба с царством Инь, и его сын У-ван («Царь воинственный»), ставший первым правителем нового царства.

Однако далеко не все такие стихи являются прославлением древних правителей. Собственно говоря, прославляются только те, кто был признан народом. И совершенно иное отношение к правителям, не заслужившим, как сказано в обращении к У-вану, «веру в царя у народа». Яркое изображение такого правителя дано, например, в поэме «Поучение правителю»:

Если же ныне блуждает правитель иной,

Сам поднимает он смуту в правленье страной,

Доблести духа в себе ниспровергнул давно

И погрузился бездумно в одно лишь вино.

Ты хоть утехам безмерно предаться готов,

Разве не вспомнишь и ты о наследье отцов?

Не устремишься ль душою ты к древним царям,

Правилам светлым ужель не последуешь сам?

Настоящей инвективой звучат стихи к царю Ю-вану. Вот начало их:

Я взор подъемлю к небесам,

Но нет в них сожаленья к нам.

Давно уже покоя нет,

И непосильно бремя бед!

Где родины моей оплот?

Мы страждем, гибнет наш народ:

Как червь, его грызете вы,

Мученьям нет конца, увы!

Законов сеть и день, и ночь

Ждет жертв — и нечем им помочь!

Вообще говоря, обращения к правителям явно распадаются на два вида, причем почти одинаково представленных: на славословия и на обличения. Таким образом, те мотивы творчества, которые мы при обзоре лирики обозначили как гражданские, столь же ярко представлены и в эпосе.

Наконец, можно найти и эпические песни, к которым подошло бы наше определение «баллада». Одной из таких баллад является замечательная песня «Седьмая луна» («Ци юэ»), описывающая трудовой год. В ней — все: и смена времен года, и картины природы, и жизнь людей в каждое время года, и их труд:

В дни первой луны пахне?т холодок,

В луну вторую мороз жесток,

Без теплой одежды из шерсти овцы

Кто год бы закончить мог?

За сохи беремся мы в третьей луне,

В четвертую в поле пора выходить —

А детям теперь и каждой жене

Нам пищу на южные пашни носить.

Такова древняя лирическая и эпическая поэзия Китая. Как отмечалось, она вся была соединена с музыкой — вокальной и инструментальной. Эта музыка до нас не дошла, так что мы не знаем, как все эти песни пелись и как их напевы отражались на ритмике самих песен. Однако слова этих лирических или эпических песен до нас дошли, и их собственную музыку мы знаем: это их эвфоническая, ритмическая и метрическая стороны. Соединение этих трех элементов делает музыкой и стихотворение — музыкой человеческой речи. В заключение можно сказать, что 305 песен, образовавших впоследствии особую «Книгу Песен» («Шицзин»), принадлежат к поэтическим памятникам мирового значения.

Риторической прозой, лирической и эпической поэзией не ограничивается наследие словесного искусства китайской Древности. Есть еще одна его часть — афористическая проза.