Рыбаки

у дал, стало, есть в том какая ни на есть правда. Один человек солжет, пожалуй: всяк человек - ложь, говорится, да только в одиночку; мир правду любит...

- Вестимо, так, уж коли все заодно говорят, стало, с чего-нибудь да берут, стало, есть правда, - подхватил пильщик. - Я об этой коровьей смерти сколько раз от старых стариков слышал: точно, завозят, говорят, ее, а не сама приходит. Прилучилось это, вишь, впервые с каким-то мужичком, - начал он с такою живостью, как будто вступался за мать родную, - ехал этот мужичок с мельницы, ко двору подбирался. Дело было к вечеру, маленечко примеркать стало. И выехал он на поляну. Отколь ни возьмись, подходит к нему старуха: "Подвези меня, говорит, дедушка!" - "Куда тебя?" - говорит... То есть он-то говорит ей: "Куда тебя?" - говорит. А она опять: "Подвези, говорит, хошь до своей до деревни: моченьки моей нет!" А он ей: "Ты какая такая?" - говорит. "Вот, родимый, - говорит этто она ему, - вот, говорит, я лечейка, коров лечу!" - "Где ж ты, говорит, лечила?" - "А лечила я, говорит, у добрых у людей, да не в пору за мной послали; захватить не успела - весь скот передох!" Ну, посадил он это ее к себе в сани, поехал. Ехали, ехали. Давно пора бы дома быть, ан лих - не дается; куда ни глянет, все поляна идет; и не знать, что такое! Человек был преклонный; снял он это шапку и перекрестился: "Господи боже, говорит, помилуй нас, грешных!" Смотрит, а уж старухи-то и нет с ним; глядь, подле самых саней бежит какая-то черная собака... Он ничего. Ну, попал это он на след, старик-ат, приехал домой, на двор въезжает, и собака за ним. Вот это и выходит, привез он с собою коровью смерть. На другое утро по всей его деревне ни одной коровенки не осталось! заключил пильщик, разглаживая бородку, которая во все время разговора работала вместе с языком.

- Много, может статься, тут и пустого, а правда все-таки должна быть не без этого! - сказал рыбак. - Полагаю так: завез эту коровью смерть какой лихой человек в нашу русскую землю. Ведь вот завозят же чуму из Туречины... не сама же приходит! А тут, известно, уж и старуху приплели, и собаку... На пустые речи податлив человек! Сколько на свете голов, столько и умов всякий по-своему мерекает. На то господь и разум дал: слушать слушай, а правду распутывай. Не все то перенимай, что по реке плывет; то-то же оно и есть! Правда-то иной раз что пескарь в неводе: забьется промеж петель и не видать совсем; ну, а как поразберешь складки-то, все окажется... Да полно, ребята, точно ли задалась такая причина? Кажись бы, не с чего быть скотскому падежу. Осень в прошлом году была ранняя, сухая; лист отпал до первого снегу... Не след бы быть этому.

- Ну, вот поди ж ты! А все дохнет, братец ты мой! - подхватил пильщик. - Не знаем, как дальше будет, а от самого Серпухова до Комарева, сами видели, так скотина и валится. А в одной деревне так до последней шерстинки все передохло, ни одного копыта не осталось. Как бишь звать-то эту деревню? Как бишь ее, - заключил он, обращаясь к длинному шерстобиту, -