Марк Твен

Предшествующая Твену американская прогрессивная литература много раз разрабатывала тему: рабство негров — позор нации. Ричард Хильдрет (1807–1865) в своем романе «Белый раб», обращаясь к неграм, писал: «Будьте мужественны, разбейте ваши оковы!» В гневной и патетической поэзии Уитмена звучат страстные ноты протеста против рабства. Этой теме посвящена богатейшая поэзия аболиционистов, лучшие стихи Лонгфелло, Эмерсона, Уиттьера, знаменитые романы Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» и «Дред». У Джо Гарриса, современника Твена, есть рассказ «Верный Дейв» — о беглом негре, который целые годы жил в лесу; его пугались женщины и дети, на самом же деле он был великодушнейшим человеком, способным на самопожертвование.

С другой стороны, на Юге США начиная с 50-х годов появились десятки романов, повестей и публицистических статей, авторы которых злобно клеветали на негров и индейцев, как на «низшую расу», «на скопище всяких пороков»; утверждали «спасительность» рабства, превозносили «добрых» и «честных» рабовладельцев.

Марк Твен наследует лучшие реалистические традиции своих предшественников — прогрессивных писателей.

Своего героя он ставит в условия, типичные для 50-х годов на Юге США.

«Американские негры никогда не давали миру забыть о том, что они угнетены и порабощены, — пишет современный прогрессивный американский публицист и историк Герберт Аптекер. — Где было возможно, они покупали себе свободу, они кончали самоубийством, они отрубали себе пальцы и руки, они отказывались работать, обрекая себя на пытки. Они скрывались в болотах, собирались группами и начинали вооруженную борьбу; они бежали туда, где ждала их желанная свобода» [300].

Негр Джим из романа Твена — один из тех, кто готов скрываться под землею, под водой, отсиживаться на пустынном острове, голодать — и всем сердцем стремиться к свободе.

Джим тоскует и страдает по оставленной в неволе семье, но упорно и настойчиво пробирается в свободные штаты. Моральная стойкость Джима — одно из типичных качеств его характера. Марк Твен сконденсировал в ней ту несокрушимую нравственную силу негритянского народа, опираясь на которую и с помощью которой войска Линкольна одержали победу над рабовладельцами в Гражданской войне, какой и поныне характеризуется борьба негров за свои права.

Твен настойчиво подчеркивает право Джима на свободу. Джим — человек с благородной душой и великодушным сердцем. Выражая свои симпатии к преследуемым неграм, зная заранее, что его точка зрения породит нападки, Твен иронизировал над реакционерами: «Джим любил свою семью не менее, чем белые люди любят свою; это, пожалуй, покажется неестественным, но я убежден, что это так». Рабство не убило в Джиме лучших человеческих качеств, не погасило красоты его духовной жизни.

Джим бескорыстно предан Геку — не как раб господину, а как товарищ товарищу. В Геке он видит особенного человека: белого, который помогает ему искать землю свободы. Скитальческая жизнь, во время которой Гек показал себя преданным другом, привязала сердце Джима к мальчику. Джим готов пожертвовать для Гека и его друга Тома самым дорогим — мечтой о свободе. Когда сумасбродного Тома в суматохе, им же самим вызванной, ранят в ногу, беглый негр, не задумываясь, заявляет: «Я не двинусь отсюда, пока не будет доктора, хотя бы пришлось ждать сорок лет».

Автор считает недостаточным просто рассказать столь красноречивый эпизод. Он заостряет ситуацию, вкладывает в уста негра слова, из которых видно, что Джим действует не под влиянием минутной вспышки великодушия; он поступает совершенно обдуманно. Негр платит белому мальчику сторицей за ту заботу, какую Гек проявил по отношению к нему. Убеждая Тома, несмотря на погоню, позвать доктора, Джим говорит: «Если бы это Тома освободили на волю, а кому-нибудь из его товарищей всадили пулю в ногу, — разве сказал бы он: «Продолжайте дело, спасайте меня, не заботьтесь о докторе, чтобы спасти раненого». Похоже это на мастера Тома Сойера? Так почему же Джиму поступать иначе?»

В последней фразе Твен выделяет слово «Джим» даже графически, подчеркивая, что негр и чувствует и поступает так же благородно, как думал, поступал бы на его месте всякий хороший белый человек.

Джим обладает чувством человеческого достоинства, которое сохранил даже в приниженном положении раба. Особенно ярко проявляется оно в сцене злой шутки, которую Гек сыграл с обожающим его Джимом. Мальчик уверил негра, что ночная катастрофа на плоту ему просто приснилась. Простосердечный негр поверил; тогда довольный проделкой Гек-дает понять старику, что тот одурачен, Джим долго, пристально, без улыбки смотрит на шутника, потом говорит:

«Когда старый Джим измучился от тяжелой работы и решил, что ты умер, его охватило отчаяние, и он с горя заснул. Ему было все равно, что с ним будет! А когда Джим проснулся и увидел Гека целым и невредимым, горячие слезы потекли у него из глаз, и Джим хотел целовать твои ноги, так Джим был счастлив и рад. А ты, Гек, только и думал, как бы посмеяться над бедным старым Джимом, одурачить его, обмануть».

Гека этот упрек глубоко взволновал.

«Мне до того было стыдно, — рассказывает Гек, — что я сам готов был целовать его ноги, только бы доказать ему мое раскаяние».

Здесь речь идет уже не о равенстве негра с белым, а о духовном превосходстве первого: Джим учит Гека человечности. Что касается фразы о том, что Гек готов был целовать ноги негра, признавая его благородство, то одна она делала Марка Твена заклятым врагом всех реакционеров Америки, проповедующих и насаждающих расизм.

Патетическое в образе Джима — это ведущее и существенное, но не все. Твен не мог оторвать своего героя от тех влияний, которые формировали его характер и сознание. Не только все высокое и прекрасное, но и все наивное и смешное в образе Джима типично.

Сознание белого и негра формируют одни и те же условия жизни. Бездомный Гек Финн и негр Джим стоят на одинаковом уровне развития: оба невежественны, как и большинство населения Америки. Оба они верят в «проклятые» свойства змеиной шкуры: достаточно к ней прикоснуться, как не одно, а целая уйма несчастий постигнет человека. Из-за змеиной шкуры плот разбило, из-за нее свободный Каир, о котором так страстно мечтал Джим, проплыли в тумане. Если Джим верит в свой оракул — волосяной шар, то Гек твердо знает, что сгоревший в пламени паук предвещает ужасную беду; если у Джима имеется поверье, что пчелы никогда не кусают дураков, то у Гека есть тоже твердое убеждение относительно опрокинутой солонки — добра не жди.

Твен показывает, что не черный цвет кожи определяет то, что Джиму свойственны глупые и смешные предрассудки, а общественная система, поставившая его в положение раба, лишившая права на образование.

Скорее горько, чем иронически, звучит рассказ Твена о том, что и Джим, подобно белым Селлерсам, мечтает о возможности стать богатым, а также рассказ самого Джима о негре-«банкире», который обобрал всех окрестных негров, а потом «сказал, что банк лопнул и никто не получит ни гроша».

Пользуясь различными средствами художественного воздействия, перемежая трагическое с комическим, Твен утверждает: негры — люди. Они, как и белые, любят своих близких и друзей, ненавидят, борются, отчаиваются, надеются, подвержены тому же растлевающему влиянию высших классов, бесправны так же, как и многие их белые собратья, и — что самое главное — сохраняют страстное стремление к свободе.

Именно эта органически присущая Джиму жажда свободы делает его подлинным другом и единомышленником Гека Финна.

Художественные образы Гека Финна и негра Джима взаимно дополняют друг друга, подчеркивают общность борьбы двух обездоленных, общность их симпатий, антипатий, надежд и чаяний. Без нарочитой тенденциозности Марк Твен подводит читателя к важному общественно-политическому суждению: союз бедняков — белых и негров — залог успеха в борьбе с общественной системой США, порабощающей человека.

В романе «Приключения Гекльберри Финна» эта идея представлена художественно; в «Янки при дворе короля Артура» она снова появится — уже точно сформулированная.