Муму

ичего, работница, смирная девка... Да ведь вы сами знаете, Гаврила Андрепч, ведь тот-то, леший, кикимора-то степная, ведь он за ней...

- Знаю, брат, все знаю,-с досадой прервал его дворецкий. - да ведь...

- Да помилуйте, Гаврила Андреич! ведь он меня убьет, ей-богу убьет, как муху какую-нибудь прихлопнет; ведь у него рука, ведь вы извольте сами посмотреть, что у него за рука; ведь у него просто Минина и Пожарского рука. Ведь он, глухой, бьет и не слышит, как бьет! Словно во сне кулачищами-то махает. И унять его нет никакой возможности; почему? потому, вы сами знаете, Гаврила Андреич, он глух и вдобавку глуп, как пятка. Ведь это какой-то зверь, идол, Гаврила Андреич,-хуже идола... осина какая-то: за что же я теперь от него страдать должен? Конечно, мне уж теперь все нипочем: обдержался, обтерпелся человек, обмаслился, как коломенский горшок,-все же я, однако, человек, а не какой-нибудь, в самом деле, ничтожный горшок.

- Знаю, знаю, не расписывай...

- Господи боже мой! - с жаром продолжал башмачник, - когда же конец? когда, господи! Горемыка я, горемыка неисходная! Судьба-то, судьба-то моя, подумаешь! В младых летах был я бит через немца хозяина, в лучший сустав жизни моей бит от своего же брата, наконец в зрелые годы вот до чего дослужился...

- Эх, ты, мочальная душа,- проговорил Гаврила.- Чего распространяешься, право!

- Как чего, Гаврила Андреич! Не побоев я боюсь, Гаврила Андреич. Накажи меня господин в стенах да подай мне при людях приветствие, и все я в числе человеков, а тут ведь от кого приходится...

- Ну, пошел вон,-нетерпеливо перебил его Гаврила. Капитон отвернулся и поплелся вон.

- А положим, его бы не было,- крикнул ему вслед дворецкий, - ты-то сам согласен?

- Изъявляю, - возразил Капитон и удалился. Красноречие не покидало его даже в крайних случаях. Дворецкий несколько раз прошелся по комнате.

- Ну, позовите теперь Татьяну,- промолвил он наконец. Через несколько мгновений Татьяна вошла чуть слышно и остановилась у порога.

- Что прикажете, Гаврила Андреич? - проговорила она тихим голосом.

Дворецкий пристально посмотрел на нее.

- Ну,-промолвил он, - Танюша, хочешь замуж идти? Барыня тебе жениха сыскала.

- Слушаю, Гаврила Андреич. А кого они мне в женихи назначают? - прибавила она с нерешительностью.

- Капитона, башмачника.

- Слушаю-с.

- Он легкомысленный человек, это точно. Но госпожа в этом случае на тебя надеется.

- Слушаю-с.

- Одна беда... ведь этот глухарь-то, Гараська, он ведь за тобой ухаживает. И чем ты этого медведя к себе приворожила? А ведь он убьет тебя, пожалуй, медведь этакой..

- Убьет, Гаврила Андреич, беспременно убьет.

- Убьет... Ну, это мы увидим. Как это ты говоришь: убьет! Разве он имеет право тебя убивать, посуди сама.

- А не знаю, Гаврила Андреич, имеет ли, нет ли.:

- Экая! ведь ты ему этак ничего не обещала...

- Чего изволите-с?

Дворецкий помолчал и подумал:

"Безответная ты душа!" - Ну, хорошо, - прибавил он, - мы