Дама с камелиями

ля меня».

Наконец граф вышел, сел в коляску и исчез. Прюданс закрыла окно.

Маргарита позвала нас:

— Идите скорее, накрывают на стол, будем ужинать.

Когда я вошел к ней, Маргарита побежала мне навстречу, бросилась на шею и крепко поцеловала.

— Вы все еще хмуритесь? — сказала она.

— Нет, теперь прошло, — ответила Прюданс. — Я прочла ему несколько нравоучений, и он обещал быть паинькой.

— В добрый час!

Невольно я бросил взгляд на постель, она не была разобрана. Что касается Маргариты, то она уже была в белом пеньюаре. Мы сели за стол.

Маргарита была полна прелести, кротости, отзывчивости, и временами я должен был признавать, что не имею права ничего больше от нее требовать. Сколько людей были бы счастливы на моем месте! Как вергилиевский пастух, я должен был только наслаждаться радостями, которые Бог или, вернее, богини мне давали.

Я старался следовать теориям, которые Прюданс передо мной развивала, и не уступать в веселости моим двум собеседницам, но то, что у них было естественно, у меня было искусственно, и мой первый смех, который их обманывал, был очень близок к слезам.

Наконец ужин кончился, и я остался один с Маргаритой. Она села, по обыкновению, на ковер перед камином и печально смотрела на огонь.

Она задумалась. О чем? Не знаю, я смотрел на нее с любовью и как бы с ужасом, думая о том, что я должен выстрадать ради нее.

— Знаете, о чем я думаю?

— Нет.

— Я нашла хороший выход.

— Какой выход?

— Я не могу этого открыть вам, могу только сказать, какой получается результат. Через месяц я буду свободна, у меня не будет больше долгов, и мы вместе проведем лето.

— И вы не можете мне сказать, как вы этого достигнете?

— Нет, вы должны только любить меня так, как я вас люблю, и тогда все удастся.

— Вы одна нашли этот выход?

— Да.

— И вы одна приведете его в исполнение?

— На мне одной будет лежать его неприятная сторона, — сказала Маргарита с улыбкой, которую я никогда не забуду, — но мы вместе воспользуемся результатами.

Я невольно покраснел при слове «результаты», я вспомнил о Манон Леско, проживавшей с Де Грие деньги господина Б.

Я встал и ответил несколько сухо:

— Позвольте мне, Маргарита, пользоваться результатами только такого дела, которое я предпринимаю и выполняю сам.

— Что это значит?

— Это значит, что я считаю графа Г, участником вашего удачного предприятия, ни обязанностей, ни результатов которого я не принимаю.

— Вы ребенок. Я думала, что вы меня любите, вижу, что ошиблась.

И она тоже встала, открыла пианино и начала играть «Приглашение к танцу» вплоть до злополучного мажорного пассажа, на котором всегда останавливалась.

Не знаю, сделала ли она это по привычке или чтобы напомнить мне о первом дне нашего знакомства. Одно только знаю: эта мелодия напомнила мне все, я подошел к ней, обнял ее голову и поцеловал.

— Простите меня, — сказал я.

— Охотно, — ответила она, — но обратите внимание: наша связь длится только два дня, и я уже должна вас прощать.