По следам Гоголя

Н. М. СМИРНОВ. Неизвестный художник. 1830-е гг.

Не какие-то идеальные люди, невесть откуда (разве что из воображения Гоголя) взявшиеся, должны были появиться в поэме и стать в противовес мертвым душам, обитающим на ее страницах. Нет, это были реальные герои русской истории. Это, как говорит Собакевич, все ядреный народ, непорченый народ. Они и дом сумеют сладить, и без страха крест водрузить на самой высокой колокольне, и изготовить телегу, и сшить такие сапоги, которые вовек не износятся.

Не эти ли мужики и прогнали из Москвы Наполеона?

Перед поездкой в Калугу Гоголь писал А. Данилевскому: «...собираюсь в дорогу. Располагаю посетить губернии в окружности Москвы, повидаться с некоторыми знакомыми и поглядеть на Русь, сколько ее можно увидеть на большой дороге».

Эта Русь открывалась сейчас ему.

Проезжали места Пушкина — здесь в нескольких верстах от Перхушкова, в сельце Захарово, провел он свои детские годы в имении бабушки. Маленький Пушкин, как пишет его биограф П. В. Анненков, был увалень, редко бегал, шалил, все сидел и сидел на месте чуть ли не до семи лет — и потом как будто проснулся. Отсюда, из невысокого дома, стоящего над прудом и окруженного липами, возили его в гости к богатым соседям Голицыным, здесь бросился ему в глаза и навечно запомнился неяркий русский пейзаж — поля и перелески, избы мужиков с соломенными крышами, пылящая дорога, озими, крики грачей по весне.

Проехали Голицыно, Рузу, остановились в Малоярославце. Город этот был знаменит вошедшим в историю малоярославским сражением, в котором был окончательно сломан хребет армии Наполеона. Сам Гоголь не видел ни русских, ни французских войск. Его, трехлетнего ребенка, 1812 год обошел стороной. Наполеон прошел мимо тех мест, где жили Гоголи, не было в тех местах ни военных действий, ни раненых, ни убитых. Лишь отец Гоголя принимал участие в хлопотах полтавского дворянства по снабжению и обмундированию русской армии, состоял помощником при губернском маршале Д. П. Трощинском, который доверил ему хранение всех собранных полтавским дворянством на нужды войны денег. За эту службу отечеству был представлен отец Гоголя к награде (к награде даже представили и Марию Ивановну), но представление это где-то затерялось в российских канцеляриях. Может быть, так же, как дело капитана Копейкина.

В Малоярославце, пока чинили колесо, Гоголь познакомился с городничим, который, узнав, что перед ним автор «Ревизора», ничуть не оскорбился (вообще-то русские городничие были обижены за эту комедию на Гоголя), а, наоборот, с готовностью взялся сопровождать его по городу. Посетили они монастырь святого Николая, стоящий на горе, над рекой. С высоты этого холма было хорошо видно поле малоярославского сражения. Оно все зеленело, мягкие волны от легкого ветерка ходили по нему, вдали синел лес.

Вот несколько сценок из этой поездки в записях Л. И. Арнольди:

«Когда наступил день отъезда, Гоголь приехал ко мне со своим маленьким чемоданом и большим портфелем. Этот знаменитый портфель заключал в себе второй том «Мертвых душ», тогда уже почти конченных вчерне.

...Портфеля не покидал Гоголь во всю дорогу. На станциях он брал его в комнаты, а в тарантасе ставил всегда подле себя и опирался на него рукою...

...Мы много смеялись, Гоголь был в духе, беспрестанно снимал свою круглую серую шляпу, скидывал свой зеленый камлотовый плащ и, казалось, вполне наслаждался чудным теплым июньским вечером, вдыхая в себя свежий воздух полей...

...У трактира городничий с нами раскланялся. На сцену явился половой и бойко повел нас по лестнице в особый нумер. Гоголь стал заказывать обед, выдумал какое-то новое блюдо из ягод, муки, сливок и еще чего-то, помню только, что оно вовсе не было вкусно. Покуда мы обедали, он все время разговаривал с половым, расспрашивал его, откуда он, сколько получает жалованья, где его родители, кто чаще других заходит к ним в трактир, какое кушанье больше любят чиновники в Малоярославце и какую водку употребляют, хорош ли у них городничий и тому подобное. Расспросил о всех живущих в городе и близ города и остался очень доволен остроумными ответами бойкого парня в белой рубашке, который лукаво улыбался, сплетничал на славу и, как я полагаю, намеренно отвечал всякий раз так, чтобы вызвать Гоголя на новые расспросы и шутки...

...Мы ехали довольно тихо, а он беспрестанно останавливал кучера, выскакивал из тарантаса, бежал через дорогу в поле и срывал какой-нибудь цветок; потом садился, рассказывал мне довольно подробно, какого он класса, рода, какое его лечебное свойство, как называется он по-латыни и как называют его наши крестьяне. Окончив трактат о цветке, он втыкал его перед собой за козлами тарантаса и через пять минут бежал опять за другим цветком, опять объяснял мне его качества, происхождение и ставил на то же место. Таким образом, через час с небольшим образовался у нас в тарантасе целый цветник желтых, лиловых, розовых цветов...»

В Калуге Гоголь провел около двух недель. Опять те же хлопоты, те же расспросы. Беседы с губернатором и его женою, знакомство с губернской чиновной иерархией, плутания по лавкам, по магазинам. В Москве его уже узнавали — студенты, литераторы, завидев его гуляющим по Никитскому, знали, что это Гоголь, показывали на него, ходили за ним. Слава, о которой он мечтал в молодости, сейчас досаждала, мешала нырнуть глубоко в московскую толпу. В Калуге было проще. Тут — что книгопродавец, что купец, что просто прохожий — были рады показать ему и то и это и растолковать про то и про это, не спрашивая с него ни внимания, ни благодарности.

Калуга была типичный губернский город. Она находилась вблизи Москвы, но вместе с тем порядочно от Петербурга. Царская фамилия и иные высшие чины заезжали сюда редко, гораздо реже, чем, например, в Полтаву. Тут была глушь и не глушь, бойкая жизнь и тихая — как раз то, что нужно было Гоголю. Как Чичиков у него в поэме — ни толстый ни тонкий, «ни то, ни се», так и город, в котором он обделывает свои делишки, тоже такой же. Губернатор есть, палаты на месте, полицмейстер, прокурор, суд — те же, что и во всех городах. И свой бомонд, и свой «низ», и так же в воскресные и табельные дни трактир закрыт до окончания обедни.

Москва со всех сторон была окружена такими городами — Калуга, Тула, Ярославль, Владимир. И каждый из них походил на город, в котором протекает действие первого тома «Мертвых душ», и на Тьфуславль, в котором разворачиваются события второго тома. Только в Тьфуславле имеет резиденцию генерал-губернатор, а в NN правит обыкновенный губернатор. В имени Тьфуславль слышится перекличка и с Ярославлем, где никогда не бывал Гоголь, и с Екатеринославлем, который чуть не стал городом его школьного детства (их с братом Иваном хотел туда отправить учиться отец).

По пути в Калугу путешественники погостили четыре дня в имении Смирновых Бегичево. Здесь их встретила сама Александра Осиповна. Гоголь был в прежнем хорошем настроении, он ходил по полям, заговаривал с косцами, съездили в находящееся поблизости имение Гончаровых Полотняный завод.

Здесь живал Пушкин, тут в первые годы вдовства поселилась Наталья Николаевна с детьми.

В большом доме Гончаровых, в усадьбе царило запустение. Лениво ходили по двору куры, сад зарос.

Гоголь прошелся по запущенному парку, пересек небольшой луг и провел несколько минут в уединении на берегу тихой речки с названием Суходрев. Густая тень ив хранила прохладу, тихо бежала река, мир господствовал над этой мирной землей, но не было на ней уже Пушкина.

30 июля Гоголь писал из Москвы А. М. Вьельгорской: «Я ездил взглянуть на некоторые губернии поблизости Москвы, был в Калуге, где прогостил несколько дней у Александры Осиповны; возвратился снова на короткое время в свою комнатку в Москве...»