Дама с камелиями

ляться о моем здоровье и ни разу не хотели назвать свое, имя?

— Да, я.

— Значит, вы не только снисходительны, вы великодушны. Вы, граф, не сделали бы этого, — прибавила она обращаясь к графу N., и бросила на меня один из тех взглядов, которыми женщины дополняют свои слова.

— Я с вами знаком только два месяца.

— А этот господин знал меня только пять минут. Вы всегда отвечаете невпопад.

Женщины безжалостны к людям, которых они не любят.

Граф покраснел и начал кусать губы.

Мне стало жаль его, потому что он был, по-видимому, так же влюблен, как и я, и жестокая откровенность Маргариты, особенно в присутствии посторонних, делала его очень несчастным.

— Вы играли, когда мы вошли, — сказал я, чтобы переменить разговор. — Пожалуйста, смотрите на меня как на старого знакомого и продолжайте.

— Ах, — сказала она, бросаясь на диван и делая нам знак, чтобы мы тоже сели, — Гастон знает мою музыку. Она может сойти наедине с графом, но вас я не хочу подвергать такой пытке.

— В этом вы мне оказываете предпочтение? — спросил граф, стараясь придать своей улыбке ироническое выражение.

— Напрасно вы меня укоряете в этом единственном предпочтении.

По-видимому, несчастный малый не мог сказать ни слова. Он бросил на молодую женщину умоляющий взгляд.

— Прюданс, — продолжала она, — вы сделали то, о чем я вас просила?

— Да.

— Отлично, после вы расскажете мне об этом. Мне нужно с вами поговорить, не уходите, пока я не поговорю.

— Мы, может быть, мешаем? — спросил я. — Теперь, когда состоялось вторичное знакомство и забыто первое, мы можем уйти.

— Зачем? Мои слова относятся не к вам. Напротив, я хочу, чтобы вы остались.

Граф вытащил роскошные часы и посмотрел, сколько времени.

— Мне пора в клуб.

Маргарита ничего не ответила.

Граф отошел от камина и подошел к ней.

— До свидания, сударыня.

Маргарита поднялась.

— До свидания, милейший граф, вы уже уходите?

— Да, я боюсь, что вам скучно со мной.

— Не больше, чем всегда. Когда мы вас опять увидим?

— Когда вы позволите.

— Прощайте.

Согласитесь, что это было жестоко.

Граф, к счастью, был очень хорошо воспитан и миролюбив по характеру. Он поцеловал небрежно протянутую руку Маргариты и вышел, поклонившись нам.

Переступая порог, он оглянулся на Прюданс.

Та пожала плечами, и жест ее, казалось, говорил: «Я сделала все, что могла».

— Нанина! — крикнула Маргарита. — Посвети господину графу.

Мы слышали, как открылась и закрылась дверь.

— Наконец-то! — воскликнула Маргарита, появляясь в будуаре. — Он уехал. Этот малый ужасно действует мне на нервы.

— Дорогая моя, — сказала Прюданс, — вы слишком суровы с ним. Он так хорошо, так внимательно относится к вам. Посмотрите, на камине лежат часы, которые он вам подарил, они стоят по крайней мере тысячу экю.

Мадам Дювернуа подошла к камину и поиграла драгоценностью, бросая на нее жадные взгляды.

— Дорогая, — сказала Маргарита, садясь к пианино, — когда я взвешиваю на одной чаше весов то,