Альтист Данилов

время Данилов, уверовав в то, что он большой музыкант, полагает и своей музыкой поставить себя вне Девяти Слоев и даже выше их.

- Музыка-то при чем? - не выдержал Данилов.

Заместитель оставил его слова без внимания и сказал, что дурен не только Данилов, но и дурен его пример. Данилов погряз в людской трясине, поддался людским соблазнам и исхищрениям, пошел по легкому пути, он служит людям...

- Где доказательства? - заявил Данилов и сам себе удивился: что он ерепенится?

- Доказательства будут, - услышал он спокойный голос Валентина Сергеевича.

Данилов сразу же и сник. Естественно, будут.

- Да, - продолжил заместитель Валентина Сергеевича, - суть истории Данилова - измена и бунт. Пример его падения, пример его измены идеалам, пусть и не декларируемой измены - Данилов, к счастью, не мыслитель и не теоретик, - пример этот дурен. И заразен. Поэтому Данилов не должен более пребывать демоном.

"Переведут в человека?" - подумал Данилов.

- Но и сделать его просто человеком, - продолжал заместитель, - было бы неразумно. Решение проблемы вышло бы упрощенным. Злодей должен быть наказан. А потому следует лишить Данилова сущности и память о нем вытоптать.

Заместитель Валентина Сергеевича погас, и на его месте никто не возник. "Стереть в порошок!" - раздался одинокий возглас. Но он не был поддержан. Стул с Даниловым плавал и вращался, а все молчали.

- Что же, - сказал Валентин Сергеевич, - перейдем к просмотру материалов о жизни Данилова. Мы могли бы и укоротить разбирательство, дело тут определенное, но если есть любопытство к материалам и доказательствам...

"Ужас какой! - сокрушаясь, думал Данилов. - Сейчас все покажут! Они небось видели меня и в туалете. И покажут теперь. Кончали бы скорее. Ведь ясно все! Ясно!"

Он считал свою судьбу решенной. И не находил сейчас в себе сил сопротивляться чему-либо. Да и не желал ничему сопротивляться.

- Но прежде чем перейти к просмотру, мы хотели бы задать один вопрос Данилову. Нам известно о нем все. Но относительно одной вещи необходимо уточнение. Вы ответите нам?

- Спрашивайте, - обреченно сказал Данилов.

- Вначале послушайте, - предложил (и, видимо, всем) Валентин Сергеевич.

Звуки, какие раздались сразу же после слов Валентина Сергеевича, озадачили Данилова, однако показались ему знакомыми. "Где же я их слышал?" - думал Данилов. И в нем, почти сломленном и сдавшемся, объявилось вдруг предчувствие, что, если он поймет, что это за звуки, ему, возможно, выйдет облегчение. Звуки были нервные, порой растерянные, порой усталые, но иногда в них ощущалась и воля. Некоторые из них жили сами по себе, некоторые выстраивались в неожиданные ряды. Но между всеми этими звуками, и одинокими, самостоятельными, и образующими какие-то фразы, чаще всего скорые, рваные, несомненно, существовала связь. "Это музыка! - решил Данилов. - Музыка!" И дело было даже не в том, что многие звуки произносились земными музыкальными инструментами, - если бы их издавали и несмазанные тележные