Глагол «инженер»

ские кривые, выкладки с интегральными уравнениями, «бесконечно подлого змея» и алгольную программу.

— Все хорошо, только программа не идет, — сказал я.

— Как это не идет? Должна идти, — сказал профессор.

— Я тоже так думаю.

— Ничего! Пойдет, — сказал Юрий Тимофеевич и похлопал меня по плечу. — А как настроение? Как дела дома? Вы ведь, кажется, женаты?

— Кажется, — сказал я.

Профессор недоуменно поднял брови.

— Я давно не видел жену, — пояснил я. — Мы с ней расходимся во времени.

Профессор понимающе улыбнулся. Потом в его взгляде мелькнула какая-то мысль. Он наклонился ко мне и прошептал заговорщически:

— Есть способ обрадовать жену…

Теперь уже я недоуменно поднял брови. А Юрий Тимофеевич рассказал о том, что у него есть друг, член-корреспондент. У члена-корреспондента есть сын. Сын учится на втором курсе нашего института, только на другом факультете. И у него нелады с математикой. Нужно помочь ему разобраться в интегралах. Сам член-корреспондент их уже подзабыл, да ему и некогда. Вот он и ищет репетитора своему сынку. Профессор сказал, что если я за две недели натаскаю его, мне очень неплохо заплатят.

— Они живут совсем рядом с институтом. По дороге в вычислительный центр будете заходить к ним и проводить занятие. Отец, понимаете, очень меня просил. Договорились?

Конечно, мы договорились. А что было делать?

На следующий день мне сообщили, когда можно приходить. Вечером я отправился к члену-корреспонденту. Он действительно жил в двух шагах от института, в новом красивом доме. Я поднялся на четвертый этаж и нажал кнопку звонка. За дверью раздался звучный лай.

Мне открыл сам член-корреспондент. Он был маленького роста, лысоватый, с быстрыми и умными глазами. На ногах были шлепанцы. Рядом с ним стояла черная собака почти с него ростом. Собака бросилась лапами мне на грудь и лизнула длинным языком в щеку. Нельзя сказать, чтобы это мне понравилось.

— Она у нас ласковая, — сказал хозяин. — Проходите…

Я разделся, и меня провели в комнату к сыну.

— Можете приступать, — сказал член-корреспондент и ушел.

За письменным столом сидел юноша цветущего вида. У него были широкие плечи, розовые щеки и унылое выражение лица. Я подошел к нему и протянул руку. Он встал. Росту в нем было на двух членов-корреспондентов. Просто удивительно, какие фокусы вытворяет наследственность!

— Петр Николаевич, — солидно представился я.

— Гений, — сказал он смущенно.

— Это понятно, что гений, — сказал я. — А можно как-нибудь попроще?

— Геня, — сказал он, смотря на меня сверху своими детскими глазами.

— Ну что ж, Геня, — сказал я. — Давайте ваши интегралы!

Он сразу сник, обреченно повернулся к столу и стал листать тетрадку. Мы начали заниматься.

Надо сказать, что такой патологической неприязни к математике я никогда больше не встречал. Вид интеграла вызывал у Гения физическую муку. Он смотрел на него, шевелил губами, морщился, но ничего, кроме слова «дэикс» не произносил. Я понял, что натаскать его за две недели