Марк Твен

Твен показал, сколь вредоносна американская буржуазная пропаганда за океаном — крикливая и лживая, — широко рекламирующая за пределами США несуществующие в действительности идеалы отечественной «демократии». Что преследует эта реклама? Она — американский бизнес. Ее «методы» — ложь, наглый обман. «Свободы» — чистейший блеф для уловления наивных чужеземцев [103].

Твеновская страстность и убежденность подготовлены всем предыдущим развитием прогрессивно-демократической реалистической литературы США. Бичер-Стоу, поэты-аболиционисты, Уолт Уитмен защищали священные права человека. Победа народа в период Гражданской войны эти права узаконила. Марк Твен воспитал свой ум и свои чувства на этих революционных традициях. Эпиграфом к его рассказу об А Сон-хи можно было бы поставить уитменовские строчки:

Это было и твеновским credo. Еще в те годы, когда Марк Твен стоял за лоцманским штурвалом, Уолт Уитмен написал сатирический памфлет «Восемнадцатые выборы президента» (1856), в котором с гневом и яростью говорил о том, что в Америке «человек унижен и доведен до предела» [104]. Марк Твен — автор «Китайских писем» — соратник Уолта Уитмена и преемник его высоких идей. Интересно отметить то обстоятельство, что в 1870–1871 гг. Уолт Уитмен и Марк Твен активно сотрудничают в одном и том же нью-йоркском журнале «Плеяда». В этом журнале Твен напечатал свыше двадцати своих статей и рассказов, в том числе «Возмутительное преследование мальчика» и серию «Китайских писем».

В июне 1871 года в журнале «Плеяда» появилось стихотворение Уолта Уитмена «О! Франции звезда!» (1870–1871), в котором поэт выражает свои горячие симпатии революционной Франции («звезда борьбы», «геройская страна»), славит народные массы, которые отстаивают идеи братства всех людей.

Мы не знаем, как относился Марк Твен к Парижской коммуне, хотя свидетельством того, что делами Франции он живо интересовался, является статья «Европейская война», написанная им в июле 1870 года.

Но уитменовская «восторженная мечта о братстве» нашла у Марка Твена прямое и конкретное выражение в его общественно-литературной практике: через три месяца после появления стихов Уолта Уитмена о Франции Марк Твен начинает печатать серию своих «Китайских писем», в которых раскрывает чудовищное искажение прекрасных идей о «братстве», «равенстве», «свободе», показывает зияющую пропасть между официально признанной идеологией и реальным положением.

В рассказе «Китаец Джон в Нью-Йорке» Твен пытался обвинить в бессердечии «одного» американца, «в сердце которого жажда прибыли вытравила человечность».

Композиция же «Китайских писем» подчинена иной мысли. Китайца грабят, мучают и унижают все американцы, с которыми он сталкивается: консул, капитан корабля, судовой лекарь, таможенные чиновники, полисмены, уличные ротозеи.

Твен создает образ циничной Америки, который резко контрастирует с наивной доверчивостью китайца, ищущего «хлеба, свободы и работы». И тем самым отвечает на вопрос: что несут с собою губительные идеи расовой дискриминации? Расизм страшен не только для преследуемых, желает сказать Марк Твен, но и для самих расистов. Он растлевает их, превращает «сынов Линкольна» в тупых и бесчувственных эгоистов.

Талант Твена-памфлетиста отдан борьбе за честь нации, за душевную чистоту народа, чьи чувства и помыслы грязнит и опошляет реакционная буржуазная идеология расистов [105].

О вопиющем расхождении между словесными догмами и практикой правящего класса говорится и в другом, пользующемся заслуженной известностью и популярностью, рассказе Марка Твена — «Как меня выбирали в губернаторы» [106].

Рассказ Твена «Как меня выбирали в губернаторы» стал классической сатирой на гангстерские методы буржуазной предвыборной агитации, на цинизм и продажность буржуазной прессы. По остроумию и жизненной правдивости эта превосходная политическая карикатура не уступает прославленным страницам Диккенса в «Записках Пиквикского клуба», где автор описывает выборы в Итенсуиле, или той части романа Стендаля «Красное и белое», где описаны выборы в Нанси.

«Свобода печати в капиталистическом обществе — это значит свобода торговать печатью и воздействием на народные массы», — пишет В. И. Ленин [107].

В рассказе Марка Твена банда продажных газетных громил бесцеремонно присваивает себе права «общественного мнения», являя при этом типичные «образцы» приемов желтой прессы в США.

Твен раскрывает один из самых распространенных, без промаха бьющих приемов политической борьбы в США. Версия о «распущенности» и «безнравственности» политического соперника — верный козырь в политической игре. Для буржуазного обывателя обвинение в «безнравственности» кандидата на выборную должность равно обвинению в политической несостоятельности.

Рассказчик у Твена наивно полагает, что репутация порядочного человека в США — «важное преимущество» для политической деятельности, а позорные преступления его противников — препятствие для их политической карьеры. Но вот пущена в ход лживая стряпня продажных газет — белое превращено в черное, и наоборот. Герой рассказа становится «бывшим порядочным человеком», не совершив ничего бесчестного. Политический бандитизм действует, как хорошо слаженная машина. Когда уничтожена репутация человека, любое насилие над ним можно изобразить «естественным» результатом «негодования» «оскорбленной и разгневанной публики». Достаточно провокационного намека в газете — и дом злосчастного кандидата разгромлен и ограблен.

«Свобода» слова, «свобода» печати существуют только для клеветников, которые свободно поносят честного человека на страницах газет. Оскорбленному же негде выразить свой протест, ему остается только молча проглотить угрозы и оскорбления и «спустить флаг» — то есть отказаться от участия в политической борьбе, в политической жизни. Это-то и является целью, к которой стремятся его противники.

Насколько точно изобразил Марк Твен в своем рассказе политические нравы США, свидетельствуют мемуары его современников. Например, видный юрист того времени, Генри Седгвик, в своей автобиографии описывает выборы в сенат одного из членов демократической партии от штата Нью-Йорк (Марк Твен написал свой рассказ в результате участия в выборах губернатора Нью-Йорка). Автор — молодой студент — был поражен цинизмом и наглостью «бизнесменов от политики». «Боссы», руководившие этой кампанией, были «зубрами» из Таммэни-Холл — центра партии демократов. Проведя публичную травлю кандидатов всех других соперничавших с демократами партий, подобную описанной в рассказе Марка Твена, «деятели» из Таммэни-Холл на глазах у всех присутствующих, при вскрытии урн, под громкий хохот заинтересованных лиц, совершили самые неприглядные махинации с бюллетенями. В результате этих наглых подтасовок почти все бюллетени «оказались поданными» за кандидата демократической партии. Когда молодой Седгвик попытался протестовать против этих нарушений избирательного права, его высмеяли — как «чистого ангела», не знающего настоящей жизни [108].

Тема «печать и общество» занимает видное место в ранних рассказах Марка Твена. Он — профессиональный журналист, знающий всю подноготную жизни «разбойников пера», — должен был дать оценку журналистским нравам, американским «фабрикам вранья».

«Журналистика в Теннесси» [109] — один из лучших юмористических рассказов Марка Твена — воспринимается как шарж, рожденный необузданной фантазией автора. На самом же деле рассказ основан на реальных фактах (конечно, утрированных). Достаточно вспомнить инцидент из жизни самого Марка Твена, внезапно сбежавшего из Виргинии из-за ожесточенной распри и перестрелки (в дело грозила вмешаться еще и полиция) сотрудников и редакторов двух враждовавших между собою газет. В Виргинии Твен имел прекрасный коллектив, хорошую работу, благодарных читателей; в Сан-Франциско — голодал (об этом он рассказывает в книге «Закаленные»). Следовательно, опасность ему грозила немалая, если он покинул друзей и удачу.