Графиня де Монсоро. Том 1

я за ним закрылась.

– Еще пять-шесть дней, мерзавец, – прошипел адвокат, – и ты мне за все заплатишь!

Теперь Шико знал достаточно и был уверен, что Николя Давид не покинет гостиницы, пока не придет ответ от папского легата.

Но на шестой день – или на седьмой, если считать со дня прибытия в гостиницу, – Николя Давид, которого хозяин, несмотря на все уговоры Шико, предупредил, что занимаемая им комната в ближайшее время будет нужна, серьезно заболел.

Хозяин настаивал, чтобы адвокат убрался из гостиницы немедленно, пока еще может стоять на ногах. Адвокат просил разрешения остаться до завтрашнего утра, обещая, что за ночь его состояние, несомненно, улучшится. На следующий день ему стало хуже.

Мэтр Бернуйе пришел сообщить эту новость своему другу, лигисту.

– Дела идут, – говорил он, потирая руки, – наш королевский прихвостень, друг Ирода, собирается на смотр к адмиралу, трам-там-там, трам-там-там.

На языке лигистов выражение «отправиться на смотр к адмиралу» означало – перейти из мира сего в мир иной.

– Вот как! – сказал Шико. – Вы думаете, что он умрет?

– Жуткая лихорадка, мой возлюбленный брат, лихорадка расправляется с ним, как на поединке: тьерс, куатр, двойной удар. Он прямо подпрыгивает на постели и, безусловно, обуян демоном: моих слуг колотит, меня задушить пытался. Медики ничего не понимают в его болезни.

Шико задумался.

– Вы сами его видели? – спросил он.

– Конечно, ведь я говорю вам: он хотел меня задушить.

– Как он выглядит?

– Бледный, возбужденный, исхудалый и вопит как одержимый.

– А что он вопит?

– «Берегите короля! Жизнь короля в опасности!» – Каков мерзавец!

– Просто негодяй. Затем, время от времени, он твердит, что ждет какого-то человека из Авиньона и не хочет умирать, пока с ним не встретится.

– Вот видите, – сказал Шико. – Значит, он говорит об Авиньоне?

– Каждую минуту.

– Пресвятое чрево! – вырвалось у Шико его любимое проклятие.

– Ну и ну, – произнес хозяин, – вот будет потеха, если он умрет!

– Большая потеха, – ответил Шико, – но пусть лучше доживет до прибытия этого человека из Авиньона.

– Почему? Чем скорее он сдохнет, тем раньше мы от него избавимся.

– Да, но я не довожу своей ненависти до такой степени, чтобы желать погибели и телу и душе, и раз этот человек из Авиньона приедет его исповедать…

– Э! Уверяю вас, все это просто горячечный бред, пустой призрак больного воображения, и никого он не ждет.

– Ну, кто знает? – сказал Шико.

– Вы добрейшая душа и примерный христианин, – заметил хозяин.

– «Воздай за зло добром» – гласит божья заповедь, Хозяин удалился в полном восхищении.

Что до Горанфло, то он не ведал никаких забот и толстел на глазах; на девятый день такой жизни лестница, ведущая на второй этаж, стонала под его тяжестью. Его разбухшее тело с трудом вмещалось в пространство между стеной и перилами, и однажды вечером Горанфло испуганным голосом объявил Шико, что лестница почему-то похудела. Все остальное: адвокат Николя Давид, Лига, плачевное