Рыбаки

ливость, как только окончилась сделка.

- Это еще по какому случаю? - спросил удивленный Захар.

- Нельзя, да и только, вот те и все тут; ступайте вон! - вымолвил целовальник, направляясь к двери.

Захар разразился было бранью, но Ермил Акишев поспешил удержать его.

- Малый, удалая голова, не шуми! - сказал он, - не годится - по той причине не годится, слышь: с утра суд ждут; того и смотри, наедет. Михайла Иваныч давно здесь.

- Какой Михайло Иваныч?

- А становой!

При этом известии Гришка поднял голову, и лицо его побледнело как полотно.

Захар опустил стакан.

- Суд... зачем? - спросил он, значительно понижая голос, но стараясь сохранить спокойный вид.

- Покража случилась: фабриканта Никанора обокрали, - отвечал Ермил, приподымаясь с места.

Захар не расспрашивал дальше: на этот раз смущение овладело им столько же, сколько и самим Гришкой. Он торопливо забрал штофы и последовал за Ермилом, приемышем и целовальником, которые выходили из харчевни.

Задние ворота "Расставанья" открывались только в экстренных случаях. Гришке и Захару предстояло выйти из заведения не иначе, как через кабак.

В кабаке было немного народу, но тем не менее шел довольно живой разговор. Обкраденный фабрикант служил предметом беседы.

- Так как же, Кузьма Демьяныч, как, по-твоему, что с ними теперь будет? - спрашивал один из присутствующих, обращаясь к старику, занимавшему середину кружка.

- А что будет - известно что: за некошное дело будет поученьице тошное... знамо, спасибо не скажут.

- И будь без хвоста, не кажись кургуз, умей концы хоронить! - произнес кто-то.

- Вот так уж сказал! Ты думаешь, концы схоронил, так и прав вышел? Нет, брат, нонече не так: ночью сплутовал - день скажет; на дне морском, и там не утаишь концов-то. В неправде-то сам бог запинает... везде сыщут.

- И слава те господи!

- Ненаказанный не уйдет!

- Поделом: не воруй! - сказал высокий черноволосый человек в синей мещанской чуйке.

- Что больно сердит?

- Видно, самого обокрали: он и серчает.

- Было всего, - начал высокий человек, - гнал это я - вот все одно, как теперь, - гнал гурты: мы больше по этой части; сами из Москвы, скупаем товар в Воронеже. Так вот раз увели у меня вола.

- Как так?

- Да так, взяли и увели: дело было ночью.

- Эки мошенники!

- Ну, так что ж?

- Вестимо, не сидел скламши руки. Стоял это я подле села, под Рязанью: я к становому. Ну, спасибо ему, заступился; сейчас же кинулись это в кабак тут и взяли.

- Ну, то-то вот и есть! Как не найти! Везде найдут. На дне окияна-моря, и там сыщут.

Мороз пробежал по всем суставчикам приемыша, и хмель, начинавший уже шуметь в голове его, мгновенно пропал. Он круто повернул к двери и шмыгнул на улицу. Захар, больше владевший собою, подошел к Герасиму, успевшему уже сменить батрака за прилавком, потом прошелся раза два по кабаку, как бы ни в чем не бывало, и, подобрав штофы под мышки, тихо отворил дверь кабака. Очутившись на крыльце, он пустился