Три возраста Окини-сан

— А я не дам.

— Но просиживать стулья на берегу — уволь.

— А кому ты нужен на стульях? Ни-ко-му. Терпеть не могу, когда меня перебивают… даже друзья. Сейчас германский флот настолько силен, что уже способен протаранить любые ворота на Балтике, и морды германских дредноутов, окованные крупповской броней, влезут прямо в Маркизову лужу, в Неву!

Коковцев ответил, что существуют же передовые позиции, вынесенные далеко к Мемелю, наконец, и база в Либаве.

— Прогноз будущей обстановки неутешителен: не только Поланген, но даже Либаву придется сразу оставить разбойникам. Главная позиция — Финский залив… Ужинать будешь?

— Не откажусь. Спасибо.

За ужином Эссен продолжил — напористо:

— Между Гельсингфорсом и Порккала-Удд базируются минные заградители с дивизионом «француженок». Ты в Порккала-Удд поднимешь свой флаг… Понял? Минные арсеналы расположены внутри устарелых мониторов, из которых котлы, и машины вынули. Там весь слякотный дивизион: «Шквал», «Дождь», «Град», «Снег», «Иней» и прочая мура. Да позвони жене. Отныне до весны в Питер тебя не отпущу…

Россия, отставая от других стран в кораблестроении, обогнала все страны мира, особенно Англию и Америку, в развитии минного оружия. Русские верфи создали превосходные минные заградители (минзаги), со стапелей готовился прыгнуть в морскую пучину первый, в мире подводный минзаг «Краб». Жить с минами страшно, зато весело… Для того чтобы русские секреты не попали в руки шпионов, отряд минных заградителей выдерживали в безлюдных местах. И сейчас он курился уютными дымками камбузов средь снежного безлюдья Порккала-Удд.

Песни здесь распевались на мотив некрасовских «Коробейников":

На отряде минных заградителей

Целый день идет аврал.

За грехи не наших ли родителей

Нас на мины черт загнал?

Очевидец писал: «Тяжелая была школа… Придирка в точности постановки мины на глубине до четверти фута. Каждую мину проверить и записать, как младенцев в метрику. Минных офицеров или гладят по головке, либо заставляют глотать пилюли выговоров. Жизнь беспросветная. Разнообразие доставляется одной лишь переменой погоды…» Коковцев лишь единожды вырвался в Гельсингфорс — встретить Ольгу Викторовну на вокзале. Войдя в квартиру, женщина внимательно осмотрелась, тихими шажками обойдя все комнаты.

Коковцев не выдержал — рассмеялся:

— Ты, как кошка, попавшая в новую обстановку.

— Надеюсь, — отвечала жена, бросая шубу на диван, а муфту — на трюмо, — ты более не станешь делать глупостей. Пойми, что в твоем возрасте это непристойно и банально.

Он не стал возражать, а просто взял ее за руку:

— Хорошо, что ты у меня есть.

— И хорошо, что есть дети, которые еще долго будут нуждаться в нашем внимании… У тебя все в порядке?

— Что ты имеешь в виду?

— Дела в отряде заградителей.

— Когда с минами непорядок, они, черти, взрываются.

— Вот как миленько! Ты меня утешил…

«Награды, призы, отличия служили для подбадривания, чем-то вроде компенсации, дабы выветрить из голов сознание, что за „грехи