Сено-солома

рых отношений. Толпа высыпала на улицу курить. Кого-то уже ловили в темноте. Но нас пока не трогали. Присматривались.

Подошел Леша с местной девушкой. Отважный человек. Девушка мило улыбалась, но в разговор не вступала. Хорошая девушка. Позже выяснилось, что она работает телятницей. Звали ее Элеонора. Для такого имени она была чуточку курносее, чем нужно.

— Отпусти Элеонору, — сказал я Леше. — Из-за твоей Элеоноры нам намылят шею.

— Пусть попробуют! — сказал Леша.

Мы вернулись в зал, и Леша стал демонстративно танцевать с Элеонорой, прижавшись. При этом он холодно посматривал на Тату. Элеонора обхватила нашего Лешу руками за шею и повисла на нем, как полотенце. А Тата повисла на Яше. В буквальном смысле слова. Она тоже держала его за шею, но ноги у нее не доставали до пола. Яша таскал ее на шее, как хомут.

Тогда я пригласил Барабыкину. Ее еще никто не приглашал. Наверное, местные хулиганы принимали ее за чью-нибудь маму. Инна Ивановна прильнула ко мне немного по-старинному, но тоже достаточно плотно. И мы стали топтаться на месте, слившись в экстазе. Я чувствовал, как у меня из-под мышек текут струйки пота. Это было неприятно, потому что разрушало экстаз.

— Петя, пойдем на воздух, — сказала Инна Ивановна, коснувшись моего уха губами.

— Зачем? — спросил я.

— Жарко, — прошептала Инна, вкладывая в это слово много эмоций.

— Пойдем, — сказал я. — Только ненадолго. Мне нужно следить за порядком.

Мы вышли на улицу и сели на скамеечку под деревом. Мимо прошел какой-то тип, который нас внимательно осмотрел. Я подумал, что сейчас меня примут за кого-нибудь другого. Меня часто принимают за кого-то другого. От этого одни неприятности.

— Дети… — вздохнула Барабыкина.

— Кто? — спросил я.

— Все, — сказала Инна Ивановна. — У них совершенно не развиты чувства. Как-то все примитивно просто…

Я молчал, соображая, куда она клонит.

— Все-таки в наше время было не так… Правда?

Я не стал уточнять, какое время она имеет в виду. Поэтому на всякий случай кивнул. Инна Ивановна взяла мою ладонь и стала всматриваться. Не знаю, чего она там увидела в темноте.

— Много увлечений, — читала она по ладони. — Но серьезен. Энергичен. Сильная линия любви…

И она сделала многозначительную паузу. Не отпуская моей ладошки.

— Мне нравятся застенчивые мужчины, — сказала она.

С чего она взяла, что я застенчив? Что я не полез с нею сразу целоваться, что ли? А мне не хочется. Если бы хотелось, я бы полез.

Инна Ивановна готовилась продолжить наступление, но тут из клуба выскочил одуванчик Юра.

— Наших бьют! — крикнул он и помчался за подкреплением к нашему сараю.

Пришлось вернуться в зал. Хотя туда не очень хотелось.

Юра немного преувеличил. Наших еще не били. Просто человека три из местных стояли напротив Леши с глубокомысленным выражением на лице. Бить или не бить? Между ними и Лешей происходили какие-то дебаты. Обычно это тянется от двух до десяти минут, пока кто-нибудь, устав от бесперспективности разговора, не съездит оппоненту