Леди Макбет Мценского уезда

, что Зиновий Борисыч то там, то там, а Зиновий Борисыч все не возвращался, и Катерина Львовна лучше всех знала, что возвратиться ему никак невозможно.

Прошел так и месяц, и другой, и третий, и Катерина Львовна почувствовала себя в тягости.

- Наш капитал будет, Сережечка: есть у меня наследник, - сказала она и пошла жаловаться Думе, что так и так, она чувствует себя, что - беременна, а в делах застой начался: пусть ее ко всему допустят.

Не пропадать же коммерческому делу. Катерина Львовна жена своему мужу законная; долгов в виду нет, ну и следует, стало быть, допустить ее. И допустили.

Живет Катерина Львовна, царствует, и Серегу по ней уже Сергеем Филипычем стали звать; а тут хлоп, ни оттуда ни отсюда, новая напасть. Пишут из Ливен городскому голове, что Борис Тимофеич торговал не на весь свой капитал, что более, чем его собственных денег, у него в обороте было денег его малолетнего племянника, Федора Захарова Лямина, и что дело это надо разобрать и не давать в руки одной Катерине Львовне. Пришло это известие, поговорил о нем голова Катерине Львовне, а эдак через неделю бац - из Ливен приезжает старушка с небольшим мальчиком.

- Я, - говорит, - покойному Борису Тимофеичу сестра двоюродная, а это мой племянник Федор Лямин.

Катерина Львовна их приняла.

Сергей, наблюдая со двора этот приезд и прием, сделанный Катериною Львовною приезжим, побледнел как плат.

- Чего ты? - спросила его хозяйка, заметив его мертвую бледность, когда он вошел вслед за приезжими и, разглядывая их, остановился в передней.

- Ничего, - отвечал, поворачиваясь из передней в сени, приказчик. Думаю, сколь эти Ливны дивны, - договорил он со вздохом, затворяя за собой сеничную дверь.

- Ну, а как же теперь быть? - спрашивал Катерину Львовну Сергей Филипыч, сидя с нею ночью за самоваром. - Теперь, Катерина Ильвовна, выходит все наше с вами дело прах.

- Отчего так прах, Сережа?

- Потому что это все теперь в раздел пойдет. Над чем же тут над пустым делом будет хозяйничать?

- Неш с тебя, Сережа, мало будет?

- Да не о том, что с меня; а я в том только сумлеваюсь, что счастья уж того нам не будет.

- Как так? За что нам, Сережа, счастья не будет?

- Потому, как по любви моей к вам я желал бы, Катерина Ильвовна, видеть вас настоящей дамой, а не то что как вы допреж сего жили, - отвечал Сергей Филипыч. - А теперь наоборот того выходит, что при уменьшении капитала мы и даже против прежнего должны гораздо ниже еще произойти.

- Да неш мне это, Сережечка, нужно?

- Оно точно, Катерина Ильвовна, что вам, может быть, это и совсем не в интересе, ну только для меня, как я вас уважаю, и опять же супротив людских глаз, подлых и завистливых, ужасно это будет больно. Вам там как будет угодно, разумеется, а я так своим соображением располагаю, что никогда я через эти обстоятельства счастлив быть не могу.

И пошел и пошел Сергей играть Катерине Львовне на эту ноту, что стал он через Федю Лямина самым несчастным человеком, лишен будучи