История всемирной литературы Т.4

Жанр гайдуцких песен широко распространен у всех балканских народов. Но есть и специфика в песнях каждого народа. У сербов и хорватов гайдуцкие песни ближе к юнацким, чем болгарские. В них не встречаются образы женщин-гайдуток. В песнях выступают свои герои — Алия Бойчич, Стоян Попович и др., хотя есть и персонажи, общие для болгарского и сербскохорватского фольклора, — Старина Новек, Груица.

В сербском и хорватском фольклоре XVI—XVII вв. сложился особый цикл песен об ускоках, которые укрывались на Далматинском побережье, т. е. за пределами захваченной турками территории, и оттуда совершали набеги на турецкие гарнизоны. Герои этих песен — Иво Сенянин, Тадия Сенянин, Стоян Янкович. Широко известен как предводитель ускоков Байо Пивлянин, погибший в битве с турками в 1685 г. У хорватов создаются также песни о борьбе местных банов с турками и Габсбургской монархией (например, песни «Бан Бериславич и Франкопан в бою с турками», «Неудачный поход графа Франкопана», «Плен и освобождение бана Зриновича»). В песнях Петар Зринский и Фран Франкопан (казнены императором Леопольдом I в 1671 г.) выступают как герои.

В песнях Черногории черты реально-исторического эпоса — сохранение конкретных имен, отзвуки действительных происшествий — сочетаются с сюжетной и стилевой традиционностью и одновременно заключают в себе элементы художественных новаций. Так, гибель сына кнеза Перы (исторические источники знают такой факт) развита в сюжет мести за гибель брата, с эмоционально насыщенными диалогами героя и врага («Перович Батрич»). Историчны имена персонажей в песне «Три пленника» (например, Селак — один из организаторов восстания 1614 г. против турок). Художественная суть повествования состоит в изображении героического избавления из неволи — «старой матери на радость и на счастье дружины». Эта часть песни контрастна первой — трагической, повествующей о расправе над пленниками.

В словенском фольклоре своеобразно переплетаются мотивы социального и национально-освободительного протеста против феодального и национального гнета. Ряд произведений исторической тематики связан с борьбой против турецких набегов. Деятели культуры сохранили образцы фольклора: Вальвасор напечатал гравюру «Колядовщики» (1689), а Аласия в 1607 г. опубликовал колядку «Взошла светлая звезда», песни «Рождество Христово и три короля», «Великая ночь», «Троицын день». В похоронных причитаниях, записанных Вольвасором, жена оплакивает мужа:

Зачем же ты умер?

Что же ты думал? Что же?

Ведь была же у тебя жена,

Добрая, красивая, приветливая, верная!

Любимый мой, скажи тогда,

Зачем же ты умер?

Как же ты плохо сделал, что умер!

У словенцев были популярны старинные эпические песни о короле Марко и короле Матиаше, боровшихся с турками. Первые из них, вероятно, пришли от сербов и хорватов, вторые — возникли в самом словенском фольклоре. Итальянец М. Николетти в конце XVI в. отметил, что словенцы поют песни о Матиаше. Своеобразна песня о рыцаре Ламбергаре и его борьбе с иноземным великаном Пегамоном. Историки Шёнлебен и Вальвасор в конце XVII в. отмечали популярность этой песни у крестьян.

В словенском фольклоре XVII в. складываются песни о сражениях с турками. Эти песни связаны со старыми эпическими песнями, одновременно в них заметно влияние баллад. Наряду с индивидуальными образами (Равбарь) в них предстает собирательный образ народа (краньцы, дунайцы).

Песни крепостных крестьян, составляющие отзвук крестьянских восстаний XV—XVI вв., имели форму баллад, в них рассказывалось обычно о гибели крестьянина, решившегося на протест. Трагический характер приобретали и семейно-бытовые баллады, в которых также звучали мотивы социального бесправия (например, баллада «Сирота Ерица»).

В период Контрреформации значительно возросло влияние католицизма. В фольклоре это проявилось в развитии религиозных тем и сюжетов, в проповеди смирения и терпения. Ощутимо это воздействие в легендах и духовных песнях. Традиционные прозаические легенды отражали славянские мифологические представления. В них люди сталкивались с дивами, вурдалаками, колдунами, ведьмами. Известны легенды, где действует «дивонина» — существо, рожденное женщиной, но имеющее облик змеи. В новых легендах выступают христианские святые, появляются сюжеты «чудес». Это относится и к песням религиозного содержания. Как и легенды, эти песни в значительной мере обязаны своим появлением не только духовным лицам, но и бродячим музыкантам-певцам, учащимся, часть их создана в крестьянской среде.

Однако в народе продолжали бытовать жизнерадостные песни и рассказы, сатирические и юмористические сказки. Вальвасор, например, опубликовал гравюру «Пляшущие горенцы» и привел текст плясовой песни «Кружись, кружись, хоровод».

В словенском фольклоре быстрее, чем у других славянских народов, стали отмирать обрядовые песни, а исторические песни и предания развивались менее интенсивно. Исторические песни были ближе к балладам, чем к героическому эпосу.

БОЛГАРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА (Кравцов Н.И.)

Условия литературного развития в Болгарии в эту эпоху были менее благоприятными, чем в других южнославянских странах. В XVII в. болгары еще не знали книгопечатания, и литература у них существовала лишь в рукописной форме. Очагами развития литературы, как и в предшествующие века, были монастыри, в том числе афонские: болгарский Зографский и сербский Хилендарский, где также было немало болгар. В Болгарии сожженные турками монастыри постепенно возобновляли свою деятельность (Рильский монастырь разрушался и восстанавливался несколько раз). Некоторые из них сыграли особо важную роль в сохранении и развитии письменности (например, Бачковский, Рильский, Этропольский и другие монастыри). При монастырях и церквах действовали келийные училища. В XVII в. они начали возникать при ремесленных мастерских и в частных домах. Мастер обучал своих подмастерьев не только определенному ремеслу, но и чтению, письму, счету и церковному пению.

В Болгарии в условиях османского гнета окрепло чувство народного самосознания. Не только книжники-монахи, но и народные массы смотрели на средневековую славянскую рукописную книгу как на святыню, высоко ценили произведения, в которых что-либо говорилось о Болгарии, родном народе, его истории и языке. Весьма любимы были жития славянских первоучителей Кирилла и Мефодия, болгарских культурных, политических и церковных деятелей: ученика Мефодия — Наума, Ивана Рильского и др. Пользовались популярностью и средневековые рукописные повести, в которых героями выступали болгары (например, «Чудо с болгарином», XI—XII вв.).

Болгарские книжники переписывали и подновляли такие широко распространенные средневековые произведения, как повести о Троянской войне и об Александре Македонском. Болгарам в них особенно была близка тема героической борьбы.

Но в Болгарии возникали и произведения нового типа. Это были так называемые дамаскины, сборники религиозно-поучительного содержания. В конце XVI в. был переведен изданный в Венеции в 1558 г. сборник «Сокровище» — собрание поучительных слов и произведений греческого писателя Дамаскина Студита. Болгарские книжники, многократно переписывая этот сборник, вносили в него произведения других писателей, делали собственные вставки. Книга послужила стимулом к составлению сборников смешанного содержания, в которые входили и части из произведения Дамаскина, и другие рассказы. Вскоре последние почти вытеснили «слова» и «жития» Дамаскина. В сборники смешанного содержания включались рассказы о событиях всемирной и болгарской истории, нравоучительные притчи. Постепенно в этих сборниках совершенствовались приемы увлекательного рассказа, все чаще вводились описания быта, картины природы, авторы все шире использовали выразительные средства народной речи. Дамаскины и особенно сборники смешанного содержания были любимым чтением у болгар. Они способствовали формированию народного самосознания, помогали развитию художественно-повествовательного начала в литературе.